Смерть

29 Февраля 1948

Как бы люди не обманывали себя, смерть - это центральная точка. Иногда удается передать то ощущение, которое испытывал, присутствуя при сознательной смерти - Успенского, и как это на тебя повлияло. Как это навсегда освобождает от страха смерти, и дает возможность понять те значения смерти, которые обычно вне человеческого понимания. Имея помощь того, что было тогда показано, я думаю, мы можем совершенно по-иному подготовиться к смерти и к жизни.

Весна 1948

Ничто нельзя считать окончательно достигнутым до момента смерти, и даже она должна быть просто новым началом с новым телом, новым оснащением.

1 Ноября 1949

Я попытаюсь рассказать вам, как я живу.

Мне придется вернуться к новому началу всего для меня - к смерти Успенского. Это единственное место, откуда я могу начинать.

Потому что он показал такие вещи о смерти, что уже больше нельзя было ее бояться, и еще меньше - всего остального, что может произойти в жизни. Он показал ее просто как составную часть жизни, урожай всего того, что человек чувствует и желает в жизни. Вместе с тем он показал смерть как величайшую тайну, в которой все становится возможным, ничто не невозможно. И тем, что он овладел смертью, извлек из нее все возможности, как мы могли это наблюдать, он создал открытый путь для других людей, он создал возможность для нас последовать за ним. И сразу стало ясно, что вся твоя жизнь и жизнь любого человека есть лишь приготовление к тому, чтобы воспользоваться всеми возможностями в смерти.

Я знаю, что с определенной стороны это звучит странно, даже патологично. Но когда человек уясняет свое отношение к смерти, тогда вся жизнь, каждая деталь жизни, наполняются интересом и наслаждением - так, как это было невозможно прежде. И иногда мне кажется, что человек только тогда живет реально, когда находится в правильном отношении со смертью.

27 Ноября 1949

Я думаю, что Успенский знал о смерти и о возможностях в смерти очень много и очень давно. В сущности, вступление к Новой Модели показывает, что даже тогда он догадывался о чем-то главном в ней. Но у него было правило - говорить только о том, что он пережил лично, что он мог делать, и что сделал на самом деле. И мне кажется, что он намеренно утаивал все, что знал или о чем догадался о смерти, до того как умрет сам, проверив тем самым на себе те возможности, которые она содержит, - и ему это на самом деле удалось. Затем каким-то образом он смог передать в понимание людей, связанных с ним, определенные идеи, которые он намеренно утаивал от них прежде за недостатком личного опыта. Теперь кажется, что можно ожидать от смерти всех возможностей - но способность человека воспользоваться этими возможностями останется той же, как она у него есть теперь, при жизни - ни больше, ни меньше. Безграничная энергия может освободиться в нас в этот момент, но наша сила использовать ее, направить на понимание и цель, которые мы желаем, будет такой же, как наша сила использовать ту энергию, которую тело дает нам теперь. Поэтому я думаю, что то, как человек живет, определяет то, как он умрет.

11 Июля 1950

Смерть интересна только в соединении с поиском того, что не может умереть.

31 Октября 1950

Я больше не чувствую необходимости бороться в своем уме с идеей смерти - других людей или моей собственной - или чувствовать ее как нечто ужасное. Любая жизнь должна подойти к концу - точно так же как кошкин хвост. Я спрашиваю себя, на самом ли деле будет ужаснее, если она придет сегодня, чем через тридцать лет? Почему в одном случае нужно искать какую-то тайную причину, а в другом нет? Мне кажется, что смерть - сама себе причина, сама по себе неопровержимый аргумент. Если нам нужно научиться принимать жизнь так, как показал это Успенский в те последние недели, то наверное нам нужно так же принять и смерть? И может быть, при непротивлении ей она увидится нам совершенно иной - вовсе не ужасной, но полной новых возможностей.

Да, я знаю, что те, кто остаются в живых, должны страдать, видя в смерти только то, что мы можем видеть в нашем нынешнем состоянии. И это очень тяжело, и для них самих, и для тех, кто их любит. Но можем ли мы просить, чтобы изменились великие законы вселенной - ради нашего такого недалекого взгляда, такого маленького понимания? Для меня это богохульство. Для себя я могу просить только - видеть больше, на еще большей шкале. А это кажется мне возможным с самого начала только путем принятия.

19 Апреля 1951

Все, что живет, должно умереть, все, что умирает, должно родиться вновь.

7 Июня 1951

Во всей той демонстрации, которая достигла высшей точки в смерти Успенского, возможно, самым замечательным было то, что никогда ничто негативное не касалось идеи смерти. Я бы хотел суметь передать то понимание, что в отношении к смерти абсолютно не нужен никакой страх, и даже нет никакого места для страха. Потому что если человек понимает, что ему не нужно ее бояться, то он знает, что ему не нужно бояться ничего.

6 Августа 1952

Все наше понимание смерти ограничено. Как бы ни объяснялась смерть, одна возможность в ней не исключает другую. Все теории, которые смог изобрести человек, содержат какой-то элемент истины, но ни одна не является полной истиной. Наша задача в том, чтобы расширять и расширять наш взгляд. Демонстрация умирания Успенского открыла дверь, ведущую к более широкой панораме. И эта дверь по-прежнему остается открытой.

Сентябрь 1954

Конечно, нельзя веселиться оттого, что кто-то близкий нам переходит в вечность - это намного более таинственно, неизвестно и удивительно, чем мы можем себе вообразить. Но новые возможности это действительно означает, и новое начало, может быть, множество новых начал одновременно.

2 Ноября 1955

С каждой смертью двери между мирами ненадолго открываются, и люди восприимчивые могут уловить через них какой-то знак.

Тогда помни Себя, помня Бога
помни Бога, помня себя.
Достигнув этого наконец,
Вестник Гармонии может
вернуться к Тому, Кто послал его,
его миссия исполнена.