Различные пути

4 Апреля 1949

На самом деле есть много оснований к тому, чтобы разные пути не смешивались. Яичница с беконом - великолепное изобретение, и клубничное мороженое тоже, но смешанные друг с другом, они перестают быть человеческой пищей. То же самое на высшем уровне.

Но необходимость разделения путей вовсе не означает, что люди разных путей не могут встречаться друг с другом и становиться лучшими друзьями, и учиться друг у друга. И если им не удается научиться чему-то друг у друга, то они теряют действительно великую возможность. Но люди способны на это только тогда, когда понимают общий фундаментальный принцип, и уже не воспринимают его как личный. О том на школьном* пути, что вызывает недоумение и замешательство, я бы сказал только, что в школе вещи не являются тем, чем они кажутся - и только через пятнадцать лет я начал понимать, что оценкой ничего понять невозможно.

4 Ноября 1950

Я все больше чувствую, что внутри Работы понимание единства и постепенное растворение подозрений и сопротивления - это одна из наших самых важных задач. Это не означает компромисс или смешение. Напротив, имея большее понимание целого, каждая группа будет делать свою собственную работу еще лучше. Мне кажется, что мы достигли какой-то новой фазы. В течение двух или трех лет после смерти Успенского основная работа была в том, чтобы отделить и объединить друг с другом его друзей, представить их друг другу, помочь им понять друг друга, сделать их единым телом, в котором новый уровень понимания, ставший доступным благодаря Успенскому, мог циркулировать свободно. Если бы главное ударение не делалось на этом отделении, то все было бы подавлено или рассыпано. Но, при неком скрытом управлении свыше, это произошло. Среди друзей Успенского на самом деле существует единство и понимание.

Теперь, я чувствую, ударение слегка смещается. Люди должны стараться видеть вещи на большей шкале, стараться не обвинять, не судить и не бояться других путей. Если есть ошибки в нашем понимании того, что нам было дано, то так или иначе эти ошибки нужно исправить, чтобы наша работа как целое могла быть выполнена. И все, что служит пониманию и притяжению между различными частями нашей работы, делает эту задачу более легкой; а все то, что превращает естественные органические деления в жесткие непроходимые барьеры, затрудняет ее. Конечно, это медленная терпеливая работа - и все, что делается в слишком большой спешке или делается неправильно, будет скорее испорчено, чем излечено. Но однажды - через сколько лет, мы не знаем - все стороны нашей работы соединятся вновь; и мы должны всегда иметь это в виду.

Как мне представляется, разделение между Гурджиевым и Успенским имело очень глубокое значение - позволить различным аспектам большого плана развиваться без помех друг другу. И я чувствую, что не-смешивание этих двух линий все еще является очень важным. Эти две линии влияния имеют совершенно различное качество - они не то что не должны, а не могут перемешаться. Они как масло и вода. Та идея, что люди из этих двух направлений должны встречаться, - некоторых глубоко шокирует. Но я не против таких шоков. То, что шокирует наши глубочайшие убеждения, что заставляет нас взвешивать одно добро в сравнении с другим добром, может очистить эти убеждения и побудить искать еще глубже в себе. Чего еще мы можем просить?

5 Января 1951

Я убежден, что все с самого далекого прошлого, с которого мы можем проследить развитие наших идей, до самого широкого их влияния в неизвестном будущем, и включая всех главных действующих лиц, - все это часть очень большого и далекого плана. Я думаю, Гурджиев играл определенную роль в этой модели - частично передачей определенных идей с Востока на Запад, частично, может быть, тем, что дал Успенскому то, с чем он мог бороться, нечто достойное его силы. Если бы эту роль не сыграл сам Гурджиев, тогда ее должен был бы сыграть кто-то другой. Я думаю, роли, которые играли Гурджиев и Успенский, по самой природе школьной модели предполагали борьбу, видимое соперничество, конфликтующие стороны - может быть, как роли Платона и Сократа, Джалалиддина Руми и Шемседдина(Хафиза). Эти две роли должны были выглядеть как столкновение, чтобы выковать нечто большее. «Борьба без разрушения». Для меня этого достаточно, чтобы объяснить отделение Успенского от Гурджиева, расхождение их путей. Я думаю, это в природе любого проявления школы на земле. И это полностью объясняет необходимость не-смешения. Кто старается смешать эти два полюса, не понимают ни одного, ни другого. Но граница между этими двумя путями, хотя должна быть ясно обозначена и защищена, не должна быть непроходимой. Если она стала непроходимой, то это не по высшему замыслу, но из-за человеческой негибкости и страха. Я уверен, что, хотя эти два пути не могут смешиваться, понимание между ними возможно. Я вижу очень ясно, какая цепь непонимания, разочарования и клеветы на Работу может протянуться в будущее, если не будет сделано усилие к пониманию между ними. И мне даже кажется, что в очень отдаленном времени люди могут начать пытать друг друга и даже вести войны из-за этого.

И снова я хочу подчеркнуть, что уверен, что Работа едина, хотя пути Успенского и Гурджиева различны и несмешиваемы сами по себе. Но то одно, что я узнал за последние три года, - что понимание и объяснения, видимо противоречивые для нашего ума, можно примирить на другом уровне; потому что все целое неизмеримо сложнее и прекраснее, чем может быть увидено кем-то одним.

1 Мая 1952

Как я понимаю, «система», от которой Успенский, по его словам, отказался в конце жизни,- была системой, развитой им в «В поисках чудесного», или, вернее, он отказался от языка и способа представления этой системы, от ее внешней формы. От законов и принципов, о которых в ней говорилось, отказаться невозможно, потому что это законы самой вселенной. Но что стало ясно теперь, это что одной этой фразой он уберег нас от превращения системы в догму, и не дал нашему пониманию закрепиться на уровне слов и стать застывшим и неподвижным. На определенном этапе, с большим усилием и вниманием, человеку необходимо овладеть всей системой истинного знания. Затем, на другом этапе, человек может развиваться дальше только отказываясь от системы и идя по этой дороге уже без поклажи. Это кажется противоречивым, но это так.

Для меня самое простое объяснение разделения между Успенским и Гурджиевым в том, что когда человек достигает определенного уровня развития, он неизбежно отделяется от своего учителя и создает свою собственную независимую работу и круг. Это его задача - создать свою собственную сферу влияния. Тогда остальные ученики должны присоединиться либо к одному учителю, либо к другому. Они не могут быть с обоими - по той же причине, по которой невозможно для одной клетки принадлежать одновременно к двум телам.

17 Ноября 1952

Существуют философские системы, которые, хотя не прямо в такой же форме как наша, но определенно несут в себе очень много подобных черт. В то же время, каждый человек, который поднимается выше определенного уровня, создает свое собственное магнитное поле, которое не должно быть ни смешиваемо, ни сравниваемо с другими. Потому что оно его собственное и единственное в своем роде.

3 Января 1953

Я нахожусь под сильным впечатлением взаимодополняющей природы групп в различных странах. Каждый нуждается в других и их возможностях. Только в сумме разных аспектов Работы в разных частях мира можно увидеть высший план в его величии.

18 Июля 1955

Как я понимаю, то поле высших влияний, которое было передано нам через Гурджиева и Успенского, образует единое целое, целый мир, если угодно. Эти два странных и великих человека представляют противоположные полюса этого мира. Вот почему они должны были разделиться. Вот почему при их жизни можно было работать только с одним или с другим, так же как можно жить только либо в северном, либо в южном полушарии.

Если видеть в них лишь отдельных людей, они всегда будут казаться противоположными и антагонистичными. Если же думать о том, что стоит за ними, то можно увидеть, что оба они и их работа дополняли друг друга, и что они послужили орудием для начала в мире нового великого эзотерического эксперимента. В чем конечная цель этого эксперимента, никто еще не знает. Может быть, это только приготовление пути тому, что еще должно прийти. В любом случае это демонстрация возможности того, что Гурджиев однажды назвал гармоническим развитием человека.

26 Сентября 1955

Можно очень быстро распознать тех, кто на самом деле внутри нашей работы. Для них эти идеи не требуют доказательств, они понимают, что это отлично от всего остального. А люди, которые явно еще не созрели для нашей работы, будут спорить и доказывать, что это то же самое, что говорится везде. Есть люди, может быть, очень сильно интересующиеся философией или религией, но которые вовсе не идут по нашему пути и никогда не пойдут. Они пытаются приспособить все, что им дается, к своему собственному направлению - буддизму, южно-американской политике, йоге, или чему угодно.

16 Декабря 1955

Хотя это хорошо - узнать все, что возможно, о работе других групп, лучше не смешивать две линии учения.

Тогда помни Себя, помня Бога
помни Бога, помня себя.
Достигнув этого наконец,
Вестник Гармонии может
вернуться к Тому, Кто послал его,
его миссия исполнена.