(1)

Сегодня человечество стоит на великом историческом перепутье. Каждая из определенных нами геополитических групп должна сделать выбор и наметить себе политические и культурные пути на будущие века. Характер каждой из этих групп и ее судьба в Эру Святого Духа будет определяться результирующей нескольких факторов, часть которых является для них общими, остальные же различны.

Даже не будучи пророком, легко предвидеть, что возрожденный Черный Мир займет место между Востоком и Дальним Востоком. Его особое влияние, уже весьма заметное в Америке, распространяется оттуда в Европу, где, несмотря на некоторое сопротивление, становится все более ощутимым. В основном посредством музыкальных и танцевальных ритмов оно все глубже проникает в обширную и неконтролируемую сферу человеческого подсознания, так что в будущем нам следует ожидать мощного его проявления в той области западной жизни, что связана с людскими страстями.

Что касается Дальневосточного мира, то дворцовый переворот в Японии в 1868 году знаменовал собою пробуждение народов этого региона. Японское возрождение особенно интенсифицировалось после китайской революции 1911 года. После Второй мировой войны объединенный Китай стал проводить активную политику, стремясь к доминированию в регионе, если не сказать к установлению в нем своей гегемонии. Все указывает на то, что динамизм, с которым он движется к этой цели, еще не достиг своего пика.

Гордящиеся своей оригинальной древней культурой и сознающие ту мощь, которой они обладают благодаря своей численности, китайцы вряд ли обеспокоены судьбами остальной части рода человеческого, каковую они — за немногими исключениями — считают более или менее цивилизованными варварами, не могущими скрыть своей неполноценности.

Будучи соседом России, Китай граничит с эллинистическим периметром, однако для нас он, как и прочие народы Дальнего Востока, интересен прежде

всего в отношении своей геополитической позиции. Как известно, население Дальнего Востока превышает сегодня один миллиард, а плотность его нередко превышает двести человек на квадратный километр.

История показывает, что такое положение вещей создает демографическое давление, проявляющееся прежде всего в психологическом плане, а затем в политических действиях: если вовремя не срабатывает достаточно эффективный предохранительный клапан, это давление порождает дух экспансии, который слишком часто вырождается в дух агрессии. Знакомые с этим психическим феноменом некоторые западные наблюдатели и дипломаты полагают, что это давление роковым образом найдет выход в развязывании войны, говоря конкретно, войны против России. С этой точки зрения стычки между «братьями» — китайскими и русскими коммунистами — лишь подтверждают вероятность наступления китайцев в сторону Сибири.

Те, кто думает таким образом, — и кто, вероятно, хочет, чтобы конфликт между Китаем и Россией ослабил мощь двух коммунистических колоссов, — упускают из виду ряд тем не менее очевидных исторических факторов. Именно благодаря этим факторам русские и китайцы, имеющие общую границу протяженностью во много тысяч километров, никогда не заботились о сооружении вдоль нее каких-либо укреплений. Она оставалась открытой в дни тяжелейших для России испытаний, таких как Первая мировая война, Революция, Интервенция и последовавшая за ней гражданская война, наконец, нападение войск Третьего Рейха. Агрессия со стороны Китая была немыслима в прошлом и, по нашему мнению, в любом случае невозможна и в будущем.

Другие наблюдатели, по всей видимости, полагают, что китайская агрессия будет направлена в сторону Индии. Но в недавнем нападении никто не усмотрел и намека на это, хотя направлено оно было как раз в ту сторону. Нас крайне тревожит чрезмерная забота Китая о своем престиже и его стремление устранить всех конкурентов на пути установления гегемонии над всей Азией, однако не следует забывать, что Индийский мир — это нечто автономное, не относящееся к миру Дальнего Востока. Кроме того, мысль о том, чтобы покинуть одни перенаселенные и истощенные земли и вторгнуться в другие такие же, представляется противоречащей здравому смыслу.

(2)

Многотысячелетняя история Китая показывает, что ее народ вовсе не страдает империалистическим комплексом: подтверждением этому может служить тот факт, что вплоть до прошлого века китайцы относились к военной карьере с презрением. С другой стороны, именно Китай часто бывал жертвой агрессий — со стороны татар, маньчжуров, монголов, наконец, европейцев и японцев. Великая Стена, построенная императором Цинь Ши-хуанди в 247 году до н. э., после отражения одного из монгольских нашествий, стала ярким выражением страстного желания китайского народа жить в мире.

Тем не менее Старый Свет, по-видимому, боится Китая едва ли не больше, чем прогрессирующей России. Сочетание «демографического давления», коммунистических идей и настойчивых попыток Китая стать великой ядерной державой является для западных наблюдателей и политиков в высшей степени пугающим. Они пытаются угадать, куда будет направлена неизбежная, на их взгляд, китайская экспансия. Желтая угроза, которой еще германский император Вильгельм II пугал русского царя Николая II, до сих пор продолжает будоражить умы жителей Запада...

(3)

История учит нас, что воображаемые угрозы подчас оказываются причиной вполне реальных катастроф. Нынешняя гонка вооружений происходит преимущественно от таких угроз вкупе с желанием предупредить возможное вторжение России в Европу. Однако не следует забывать, что русские войска до сих пор появлялись в Европе лишь в двух случаях — по просьбе европейских сил или же преследуя противника, изгнанного со своей территории. Российское вторжение в Европу было бы безумием, а потому исключено. Однако эти неоправданные и совершенно фантастические страхи уже привели к накоплению на Западе, а теперь уже и на Востоке, огромной массы вооружений, с помощью которых кое-кто надеется сохранить мир. С учетом того, насколько взрывоопасные психологические и материальные элементы объединяет в себе такая ситуация, она представляет собой реальную опасность.

II

(1)

Рассматривая проблему внутреннего демографического давления, от которого страдает Китай, не лишним было бы высказать наше мнение относительно того, какую форму может принять китайская экспансия, если она, в подтверждение опасений некоторых, превратится в военную агрессию.

Чтобы представить себе, в каком направлении может развиваться широкомасштабное военное наступление китайцев, следует вспомнить о направлении их тихоокеанской экспансии, осуществлявшейся в течение нескольких веков. Китайцы — не только терпеливые и настойчивые колонизаторы, но и умные купцы и финансисты. Бесстрашные мореплаватели, они никогда не считали море преградой. Наоборот, они веками двигались преимущественно на восток: сегодня к востоку от Сингапура почти не осталось таких мест, где бы их нельзя было встретить.

Не следует также забывать, что в менталитете китайцев доминирует сознание их огромной численности. Это находит отражение в речах и сочинениях их политиков и заставляет китайцев смотреть на возможность войны или ядерного конфликта совсем по-иному, чем европейцы.

Если однажды к власти придет некий китайский Моисей, способный увлечь людей идеей обетованной земли, то не так уж и невероятно, что вся эта масса двинется через острова и архипелаги Тихого океана на Соединенные Штаты и Канаду. Между США и Китаем существует огромная разница. Сегодня вполне возможно парализовать Соединенные Штаты посредством атомной бомбардировки их городов, но остановить натиск сотен миллионов китайцев, использующих все возможные виды вооружений — от атомных бомб до джонок, — задача куда более сложная. Можно уничтожить половину из них, — а китайцы умеют смотреть в лицо смерти! — но это не помешает второй половине достичь берегов земли обетованной. Как тогда поведут себя американские китайцы, японцы и негры, составляющие вместе пятнадцать, а то и двадцать процентов населения Соединенных Штатов? Кто знает! И кто поднимет не голос, но меч в защиту американцев? Предугадать сложно.

Поэтому не приходится особенно сомневаться в том, что для китайцев завоевание процветающих Соединенных Штатов или Канады — цель куда более соблазнительная, нежели вторжение в голодную Россию, которая вне всякого сомнения окажет им столь же мощное и единодушное сопротивление, как то, с которым столкнулись армии Третьего Рейха и его союзники.

III

(1)

Теперь настал черед проанализировать с эзотерической точки зрения настоящие и будущие исторические аспекты отношений двух Миров, находящихся в центре рассматриваемой проблемы, — Западного и Восточного.

Мы уже говорили, что для того, чтобы выделить константы геополитического поведения человеческих групп, необходимо не ограничиваться новейшей, новой и даже средневековой историей. Мотивы, движущие массами, зачастую веками, а то и тысячелетиями дремлют в национальном или расовом подсознании. Элементы этих мотивов могут накапливаться там в виде смутных

воспоминаний о славных победах, позывов к отмщению за поражения или восстанию против угнетателей. Стершись из непосредственной памяти народов, отголоски этих страстей тем не менее таятся в уголках подсознания, представляя собою часть того, что мы зовем в широком смысле термина духом этих народов.

Когда появляется лидер, воплощающий в себе эту часть подсознания масс, он придает заключенным в нем скрытым силам динамичный характер, и то, что массы подчас «слепо» идут за ним, связано как раз с тем, что каждый их представитель по сути откликается на зов, идущий из глубин своего подсознания.

Воплощает ли лидер такие коллективные чаяния более или менее сознательно (как, например, Карл XII или Гитлер), вследствие ли тщательного их изучения (как Наполеон), подчиняется ли он внутреннему голосу, сознает ли свою миссию (Александр, Петр) или же оказывается движим внезапным личным потрясением (Моисей), в любом случае мы обнаруживаем, что за Личностью героя — будь он созидатель или же разрушитель — стоит некий категорический императив, которому он не в силах противиться. По сути, каждый из них, сознательно или бессознательно, действовал как исполнитель наказа.

Наказ этот исходит из эзотерического плана. Его сущность и цель обычно ускользает от весьма ограниченного пробуждающегося сознания людей — даже высокоразвитых, культурных Личностей. Наполеон, считавший себя едва ли не воплощением проницательности, и несомненно бывший таковым по человеческим понятиям, строил карьеру, твердо веря в свою «звезду»...

(2)

Изучив межгрупповые отношения германо-романских народов Запада и славяно-эллинистических народов Востока в возможно более широких временных масштабах, мы легко обнаружим константу, которая, будучи прочно укоренена в подсознании римлян, а впоследствии германских и германо-романских народов, прежде всего принимает форму инстинктивного, временами активизирующегося позыва к наступлению на Восток. В 147 году до н. э. перестала существовать в политическом плане древняя Эллада, завоеванная римлянами и низведенная в своем политическом статусе до провинции. Во времена крестовых походов, когда в Восточной Римской империи стали появляться признаки упадка, натиск с запада приобрел еще более отчетливые формы: в 1080 году Роберт Гвискар возглавил первый норманнский поход на Грецию, покорив Эпир и часть Фессалии. В 1146 году сицилийский король Рожер опустошил Этолию и Акарнанию, достиг берегов Коринфского залива, взял Коринф и Фивы и захватил в плен множество беотийцев. Наконец, во время Четвертого крестового похода (1204) восьмидесятилетний венецианский дож Энрико Дандоло взял Константинополь. Отказавшись от предложенной ему крестоносцами императорской короны, он тем не менее провозгласил себя властителем Румынии и в обмен на независимость республики Св. Марка получил опеку Нового Рима, а также острова Эгейского архипелага и Крит. Несмотря на повторное завоевание Константинополя Михаилом Палеологом в 1261 году, знаменовавшее собою кончину Римской империи, древняя Эллада была освобождена от западных захватчиков лишь когда последние отступили под натиском турков. Это положило конец войне Запада с Грецией.

(3)

После того как Четвертый крестовый поход, вдохновленный призывом папы Иннокентия III и проповедями Фулька из Нейи, успешно завершился в Константинополе, римский клир по наущению Григория IX снарядил крестовый поход против Руси. В нем участвовали тевтонские рыцари, шведы, норвежцы и датчане, руководимые Биргером из Бельбю, будущим ярлем Швеции. Этот поход окончился крахом благодаря двадцатидвухлетнему новгородскому князю Александру 15 июля 1240 года, вскоре после того, как крестоносцы высадились на южном берегу Невы. Атаковав захватчиков своей кавалерией, он добрался до самого Биргера, ранив его мечом в лицо и принудив к отступлению. При погрузке на корабли многие из крестоносцев были убиты или сброшены в реку.

Поход был возобновлен спустя два года. Тевтонские рыцари и меченосцы, усиленные германским и ливонским ополчением, атаковали и взяли Псков, после чего двинулись на Новгород, выкрикивая оскорбления в адрес славян. Тогда Александр Невский вместе со своей дружиной возглавил новгородские полки и выступил против рыцарей. Решающее сражение произошло 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера. Александр нанес тевтонам и их союзникам сокрушительное поражение — подтаявший к весне лед не выдержал веса тяжеловооруженных рыцарей, и озеро поглотило их.

(4)

Татарское нашествие на Русь началось в 1223 году битвой на Калке — небольшой речушке, впадающей в Азовское море. Двигавшаяся из покоренной Персии мощная татарская армия внезапно появилась в русских степях и победила наскоро собранную князьями армию. После своей победы татары, однако, столь же внезапно исчезли, так что битва не имела каких-либо политических последствий.

Спустя четырнадцать лет, в 1237 году, опустошив Волжско-Камскую Болгарию, войска Золотой Орды под предводительством хана Батыя переправились через скованную льдом Волгу и в течение трех лет поочередно завоевали все русские княжества.

Пик татарского нашествия пришелся на лето 1240 года,, когда князь Александр Невский сражался с крестоносцами Биргера. 6 декабря того же года был взят приступом и почти разрушен Киев: так началось монгольское иго, продлившееся два с половиной столетия.

Подобно Греции, Русь попала в громадные клещи, образ' ованные надвигавшимися с востока татарами и с запада немцами. В высшей степени прозорливый, Александр, — несмотря на величайшие беды, принесенные татарами, — став в 1252 году российским правителем, построил свою попитику на открыто провозглашенном принципе, что реальная опасность исходит не от татар, а с запада, от католиков, как русские прозвали западные народы, гжризнавшие над собой папскую власть.

Князь был прав: завоевание Руси татарами, как и завоевание турками Восточной Римской империи, не разрушило национального и культурного единства русских и греков: в обоих случаях завоеватели оказались неспособны уничтожить культуры покоренных народов и даже не оставили после себя сколь-ни-будь заметных следов своей собственной. Эти нашествия были причиной существенных материальных и человеческих утрат — но не более того. Увенчайся же успехом германское или германо-романское вторжение, оно бы повлекло за собой значительные изменения в духовной и психологической самобытности русских и греков. Лучшим тому доказательством может служить тот факт, что западные окраины славяно-эллинистического мир а стали католическими и на века приобрели черты сугубо западной культуры.

С эзотерической точки зрения, с которой мы должны изучить подоплеку великих исторических течений, имевших место в пределах- эллинистического периметра, появление турок в Европе более значительно». Парадоксальный факт, мимо которого обычно проходит наука и который, однако, весьма знаменателен, состоит в том, что именно их неудержимое наступление, достигшее самого сердца Европы, нейтрализовало действия Запада против Востока и таким образом спасло русских и греков от ощутимого удара по их духовности.

Почти одновременно с наступлением турок выступил с о своими проповедями Ян Гус (1369—1415), спровоцировав тем самым религиозные войны. Получив мощную поддержку благодаря антиимпериалистическим действиям Яна Жижки (1370—1424), эти призывы стали одной из предпосылок Реформации, ознаменовавшей следующее столетие Аугсбургским миром (1555), в результате которого Запад оказался разъединенным, ослабленным и потому на тот момент менее опасным для Востока.

IV

(1)

Тем не менее реальная опасность для эллинистического периметра исходила,  как и сегодня исходит, от Запада. Во время Второй мировой войны армии Третьего Рейха и его союзников проникли в Россию до Крыма и Кавказа и даже вышли к Волге. Ситуация внутри периметра стала критической: вплоть до разгрома и капитуляции армии фон Паулюса риск оказаться в рабстве оставался для этих народов весьма реальным. Лишь в 1943 году, когда Сталинградская битва решила судьбу исторического сражения немцев и славян, стало ясно, что славяно-эллинистический мир и его центр — Греция — спасены^1.

Читатель должен понимать, что нападение Третьего Рейха на Россию в 1941 году было не просто «исторической случайностью», обусловленной «гипнотической властью» Гитлера над немецким народом. Не следует забывать, что фюрер стал канцлером Рейха с помощью конституционных средств и был наделен властью его президентом, маршалом Гинденбургом. Это нападение было именно проявлением мощной подсознательной тенденции, взлелеянной в течение более пятнадцати веков. Стремление «поставить славян на колени» провозглашалось в истории не единожды, в частности, в знаменитой формуле Drang nach Osten, — это инстинктивное, подсознательное влечение, действующее вопреки всем законам разума.

Страдая в высшей степени ярко выраженной манией величия, немцы сочли себя высшей расой, призванной господствовать над остальными посредством силы. Подчиняясь этому «мистическому» зову, они часто начинали захватнические войны, зачастую вопреки здравому смыслу. Обе мировые войны — тому пример. Однако мы настаиваем на том, что эти агрессии по сути своей не были личными деяниями Вильгельма II и Гитлера. Тот же дух и те же мотивы можно обнаружить в поступках германцев еще в начале нашей эры. В связи с этим полезно вспомнить свидетельство Иосифа Флавия:

«Когда Веспасиан все еще находился в Александрии, а Тит был занят осадой Иерусалима, произошли многочисленные восстания германцев. Их примеру последовали соседи-галлы. Оба народа лелеяли надежду совместными усилиями сбросить римское иго. Стремлению германцев к свободе способствовал прежде всего их национальный характер, заставлявший их слепо и безрассудно бросаться навстречу опасности, имея лишь минимальные шансы на успех»^2.

Говоря об эллинистическом периметре и, в связи с ним, о Переходном Периоде, имея в виду, что его пределы призваны стать колыбелью Эры Святого Духа, не следует пренебрегать упомянутой нами опасностью. Наоборот, следует помнить, что опасность эта будет существовать всегда, сколь бы искренни ни были германские лидеры и сколь бы ни был высок их культурный уровень. Инстинкты такого рода дремлют в подсознании, императивы которого слишком часто берут верх над разумом, даже если говорить об исключительно цивилизованных народах.

Поражения в двух мировых войнах способны внести свою лепту в новую активизацию этой мании, этого «мессианского» мистического стремления к господству посредством силы, порождающего надежды на то, что в следующий раз они окажутся-таки достойны доверия своего бога Вотана. Не будем, во всяком случае, забывать, что расцвет немецкой культуры совпал во времени с феодальной раздробленностью немецкого государства, которое до не столь уж давних пор было разделено на триста государств, королевств и княжеств, лишь формально объединенных в единую империю.

Заметим, что американская помощь стала поступать в СССР после Сталинградской победы.

Иосиф Флавий, Иудейская война, кн. VII, гл. Ill—L.

(2)

Дав толчок русскому возрождению и тем самым сигнал всему Востоку, Петр Великий проявил величайшую дальновидность. В речи, процитированной в начале предыдущей главы, он предсказывал, что завершение Цикла окажется обусловлено новым возрождением Греции. Греция, ставшая уже вдохновительницей двух цивилизаций, призвана теперь занять свое место в сердце третьей и стать ядром культуры-вдохновительницы нового Цикла — Цикла Святого Духа.

Пророчество Петра сбывается на наших глазах: 25 октября 1962 года король Константин II, впоследствии кронпринц, заложил на родине Гиппократа, острове Кос, первый камень в фундамент Международного Дома Гиппократа или Дворца медицины, где будут проходить медицинские олимпиады и вручаться премия Гиппократа за достижения в этой науке.

Это важное в истории человеческой культуры событие дает нам возможность уяснить глубинный смысл Истории, в высшей степени логичный по меркам Господа, Властелина эволюции, для Которого один наш день равен тысяче лет и тысяча наших лет равна одному дню. Такое понимание может быть обретено как выдающимися умами, вроде Александра и Петра, так и всеми остальными.