(1)

По нашему скромному разумению, на данном этапе третьей части эзотерического цикла Доктрины уместно обсудить ряд деталей, связанных с Иисусом, Сыном Божьим, Сыном Человеческим, Сыном Давидовым.

Еще при жизни Христа Его Личность была предметом горячих споров. По словам Евангелия, «много толков было о Нем в народе: одни говорили, что Он добр; а другие говорили: нет, но обольщает народ» (Ин 7:12). И нам неведомо, чем кончились эти разногласия.

Прежде всего, не следует полагать, будто спор этот по прошествии веков хоть сколько-нибудь утих. Христос жив, и земное время не властно над Ним. Он всегда остается с нами, и спор продолжается, пусть даже принимая иные формы. Все более меняясь внешне, он приобрел иные оттенки, но суть его осталась неизменной, и противодействие Христу имеет место точно так же, как и в прежние времена. Изучающие Доктрину должны помнить об этом, так как в противном случае рискуют не распознать соблазны, которые множатся на пути, ведущем к Первому Порогу, из-за непрекращающегося действия Всеобщего Закона. Существует множество формулировок, способных сбить человека с пути: одни ратуют за «свободу убеждений», другие требуют «доказательств» (!) историчности Христа, третьи же признают Его существование, однако заявляют, что истинным Спасителем был Иоанн Креститель, а то и вовсе Симон Волхв (Деян 8: 13—24).

Прекрасным тому свидетельством может послужить вошедшее ныне в моду словцо Christie — «христик», которое в определенных кругах заменило собой слово Christian — «христианин». Кому-то оно представляется более толерантным, даже более привлекательным, однако оно отнюдь не столь невинно, как кажется на первый взгляд, ибо, всмотревшись в него тщательней, мы без труда разглядим за ним весьма тонкий маневр, нацеленный на такую «модернизацию» христианства, в результате которой в нем не найдется места Спасителю.

Наименование христианин — восходящее к I веку, когда ученики стали впервые называться так во время проповедования Павлом и Варнавой в Антиохии (Деян 11: 26), — является совершенно недвусмысленным, в то время как прилагательное «христический» не имеет точного определения: оно туманно, растяжимо и даже в качестве неологизма не вошло ни в общеязыковые словари, ни в словари религиозной лексики. По этой причине оно легко допускает весьма небезопасные отклонения, способные привести к христианству без Христа, что оказалось бы вполне удовлетворительным с точки зрения Всеобщего Закона.

(2)

Что же до сомнений в историческом существовании Христа, то они веками мостили дорогу пропаганде всякого рода христианских (или скорее «христических», то есть псевдохристианских) по форме «независимых» религиозно-философских систем, претендующих на обладание высшими истинами.

Поиск Истины, разумеется, начался задолго до Пришествия Христа. Он имел место в различных частях мира, в том числе — и это представляет для нас особый интерес — и внутри эллинистического периметра, где принимал самые разнообразные формы. Во времена Пришествия некоторые из религиозных культов приходили в упадок, другие же, как, например, культ Митры, почитаемый некоторыми историками серьезным препятствием распространению христианской доктрины, наоборот, находились на подъеме. Внимание же апостолов привлекли две великие традиции: угасающая традиция избранного народа и та, что расцветала в сердцах греков, та, что была призвана сделаться главою угла (Мф 21: 42) и принести плоды Царства Божия (там же, 43). Внеся выдающийся вклад в синтез этих традиций, св. Павел так определил их: «... и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости» (1 Кор 1: 22). Перейдя же к более высокому плану, он добавил: «... а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (там же, 23). Примеры дохристианского подхода иудеев и греков обнаруживаются и в современном нам обществе, ищущем «доказательств» и требующем «свободы мысли».

Далее в своем послании апостол, восславив силу и премудрость Божью, обращается к обращенным коринфянам такими словами:

«Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, немного сильных, немного благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом. От Негр и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростъю от Бога, праведностью и освящением и искуплением, чтобы было, как написано: хвалящийся хвались Господом» (там же, 26—31).

Читатель «Гнозиса» без труда поймет, что св. Павел имеет в виду людей Адамовых и до-Адамовых; последние сильны, благородны и мудры сообразно мудрости этого мира. Для них Распятие было и по сей день остается не более чем мифом, христианскую же религию они почитают опиумом для народа. Лишь Адамовы люди, «призванные» по выражению св. Павла, обладая дремлющими высшими центрами сознания, не имеют сомнений относительно того, что Иисус Христос, Сын Божий, Сын Человеческий, Сын Давидов был распят и воскрес из мертвых.

Обращаясь к людям совершенным², апостолы, проповедуя Благую Весть в гуще влияний-«А», особо подчеркивали реальность воплощения Мира в распятом и воскресшем Христе. В наши дни твердая убежденность в реальности этого может служить для соискателя четким признаком того, что он находится на верном пути. Для того же, кто колеблется, такое проповедование может служить свидетельством того, что он слышит слово истины.

Св. Иоанн сформулировал этот тезис следующим, предельно ясным образом:

Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога пи они, потому что много лжепророков появилось в мире.

Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога;

а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире.

Дети! вы от Бога, и победили их; ибо Тот, Кто в вас³, больше того, кто в мире^4.

Они⁵ от мира, потому и говорят по-мирски, и мир слушает их.

Мы от Бога⁶; знающий Бога⁷ слушает нас; кто не от Бога, тот не слушает нас. По сему-то узнаём духа истины и духа заблуждения (I Ин 4: 1—6).

 1 Апостол подразумевает здесь ученика, сознающего свое истинное Я.

2 В истинном смысле слова. См. I Кор 2: 6, II Кор 13: 9, Флп 3: 15, Кол 1: 28 и др.

3 Истинное Я, монада Христа.

4 Личности.

5 До-Адамовы люди.

6 Бодрствующие Адамовы люди, сознающие свое истинное Я.

7 Тот, кто обрел сознание своего истинного Я.

(3)

Теперь нам вполне видна глубочайшая разница между словами христианин и христик. Первое накладывает обязательства, второе же не требует ничего: оно предлагает некоего абстрактного Христа, легендарного, если не вовсе выдуманного, Христа, никоим образом не препятствующего «свободе убеждений». Даже само по себе последнее предполагает обожествление Абсолюта III и в то же время человеческой Личности, поднимая флаг, на котором начертан сбивающий с пути пресловутый лозунг «Свобода, Равенство, Братство».

//

(1)

Попытаемся же установить факты.

Первый из обычно возникающих вопросов таков: является Иисус фигурой исторической или же мифической? Будучи историком, автор всегда поражался существующему предубеждению относительно свидетельств о жизни Спасителя. Налицо совершенно явное различие между подходом людей к источникам, сообщающим нам о жизни Христа, и всем прочим, из которых мы черпаем наши знания о древнем мире. Научная же ценность источников обоего рода при этом, как правило, одинакова. Явление это труднообъяснимо, однако можно утверждать, что одна из порождающих его причин состоит в том, что наряду со сведениями об «обычной», чисто исторической стороне жизни Спасителя, имеется множество моментов, связанных с чудесной стороной его земного пути. А поскольку картезианский дух, лежащий в основе современной западной науки, не способен признать истинность чудесного, обычные события также подвергаются им сомнению.

В наши дни, между тем, наука официально признала возможность исцелений, вполне подобных тем, что составляли большую часть творимых Христом чудес. Чудеса такого рода были известны во все времена, равно как и явления вроде ясновидения, частичного исчезновения тяжести, левитации и тому подобных. Кроме того, в современной физике стали обычны представления, настолько противные картезианскому духу, что еще вчера их сочли бы относящимися к области чистой фантазии. Соответственно, жизнь и деятельность Христа предстают в глазах современных ученых совершенно в ином свете. Разрыв между традиционной и позитивной наукой день ото дня сужается, и именно в таком новом свете становится возможно по-иному взглянуть на ряд свидетельств, некогда хорошо известных, но неизменно оставляемых без внимания.

Наиболее важное из них обнаруживается в Церковной истории Евсевия Кесарийского, труде, который является для нас основным источником сведений о первых веках христианства. Речь идет о переписке между Иисусом и царем Ав-гарем Черным — исторической личностью, правившим в Эдессе в 7 г. до н. э. и впоследствии с 13 по 50 г. н. э. Вот что говорит о нем Евсевий:

«...Царь Авгарь, славно управлявший народами по ту сторону Евфрата, но мучимый болезнью, излечить которую было не в силах человеческих, узнав об имени Иисуса и Его чудесах — о них согласно свидетельствовали все, — решил умолять его, послав гонца с письмом и просьбой об избавлении от болезни. Спаситель не внял тогда его просьбе, но удостоил особого письма, в котором обещал прислать одного из Своих учеников излечить его болезнь и вместе спасти его и всех его близких. Обещание это было вскоре выполнено. После Воскресения Христа из мертвых и Вознесения Фома, один из двенадцати, по внушению Божию отправляет Фаддея, принадлежавшего к числу семидесяти учеников Христовых, в Эдессу благовествовать учение Христово. Он выполнил все, что обещал Спаситель наш. Имеется письменное тому свидетельство, взятое из архивов Эдессы, которая была тогда столицей. Среди государственных документов, сообщающих о событиях древних и современных Авгарю, сохраняется с того времени и доныне следующий рассказ. Нет, кажется, ничего интереснее этих писем, полученных мной из архива и переведенных слово в слово с сирийского.

Копия письма, написанного топархом Иисусу и отправленного в Иерусалим со скороходом Ананией

«Авгарь, сын Ухамы, топарх, шлет приветствие Иисусу, Спасителю благому, явившемуся в пределах Иерусалимских. Дошел до меня слух о Тебе и об исцелениях Твоих, что Ты творишь их без лекарств и трав. Ты, рассказывают, возвращаешь слепым зрение, хромым хождение, очищаешь прокаженных, изгоняешь нечистых духов и демонов. Ты излечиваешь страдающих долгими болезнями и воскрешаешь мертвых. Слушал я все это о Тебе и усвоил умом одно из двух: или Ты Бог и, сойдя с неба, творишь такие чудеса, или Ты Сын Божий, творящий чудеса. Поэтому я написал Тебе и прошу Тебя: потрудись, приезжай ко мне и болезнь мою исцели. Слышал я еще, что иудеи ропщут на Тебя и против Тебя злоумышляют. Город мой очень маленький, но почтенный, и его нам двоим хватит».

Вот что и как писал Авгарь, когда Божественный свет лишь немного озарил его. Но нужно выслушать и письмо Иисуса, посланное к нему через того же письмоносца. Оно не многословно, но исполнено силы. Вот его текст: Ответ Иисуса топарху (Авгарю) через скорохода Ананию «Блажен ты, если уверовал в Меня, не видев Меня. Написано обо Мне: видевшие Меня не уверуют в Меня, чтобы неувидевшие уверовали и ожили. А что ты приглашаешь Меня к себе, то надлежит Мне исполнить здесь всё, ради чего Я послан; а когда исполню, то вознесусь к Пославшему Меня. Когда же вознесусь, то пошлю к тебе одного из учеников Моих, чтобы он исцелил болезнь твою и даровал жизнь тебе и всем, кто с тобой».

К этим письмам присоединено было следующее, написанное тоже по-сирийски:

«После Вознесения Иисуса Иуда, прозванный Фомой, послал (к Авгарю) апостола Фаддея, одного из семидесяти. Придя, он остановился у Товии, Товие-ва сына. О нем прослышали и сообщили (Авгарю), что тут апостол Иисуса, как тебе было обещано. И начал Фаддей силой Божией врачевать всякую болезнь и всякую немощь, так что все изумлялись. Когда же (Авгарь) услышал о великих и чудесных делах его, пришло ему на ум, что это как раз тот, о ком Иисус писал: «Когда же вознесусь, то пошлю к тебе одного из учеников Моих, чтобы он исцелил болезнь твою».

Он спросил Фаддея: «Поистине ли ты ученик Иисуса, Сына Божия, Который сказал мне: «Пошлю тебе одного из учеников Моих, который вылечит тебя и дарует тебе жизнь»?» И Фаддей сказал: «Так как ты крепко уверовал в Пославшего меня, то я и послан к тебе. И если ты будешь веровать в Него, как веришь, то исполнятся желания сердца твоего». И Авгарь сказал ему: «Я так уверовал в Него, что взял бы войско и перебил бы иудеев, которые Его распяли, если бы не помешала мне римская держава». И Фаддей сказал: «Господь мой исполнил волю Отца Своего и, исполнив, вознесся к Отцу». Говорит ему Авгарь: «И я уверовал в Него и в Отца Его». И говорит Фаддей: «Поэтому во имя Его возлагаю на тебя руку мою». И как только он сказал это, как Авгарь исцелился от болезни и страданий своих».

Вот что кстати и не без пользы приведено здесь в дословном переводе с сирийского»^1.

Нет никакого сомнения в том, что пропитанные картезианским духом ученые вчерашнего дня, которые подвергли сомнению чудесный аспект деятельности Иисуса, распространили этот подход и на позитивные свидетельства, содержащиеся в этом сочинении. Что же касается такого рода сомнений, то нельзя не отметить, с какой легкостью явления, кажущиеся сверхъестественными, приемлются в хатха-йоге и других восточных учениях, все более входящих в моду в Европе и Америке.

Евсевий Памфил. Церковная история, кн. I, гл. 13.

III

(1)

Приведя свидетельства Евсевия Кесарийского и Климента Александрийского, мы в свое время показали, что Гнозис, основанный на Доктрине, излагаемой в настоящем сочинении, был открыт Христом после Своего воскресения трем свидетелям Преображения — Петру, Иакову и Иоанну, любимым Его ученикам; они же впоследствии передали его своим духовным наследникам. Поначалу этот Гнозис излагался верующим в кругах первых Церквей, а затем вошел в Didascalia. Тогда он был открыт всем; пределом в этом отношении была лишь способность ученика его усвоить. Когда же в III веке христиане стали подвергаться гонениям, Гнозис стал «нелегальным». С тех пор он распространяется подпольно, подобно подземному потоку, который таким образом обходит преграды, возникающие на поверхности, до тех пор, пока обстоятельства не позволят ему выйти наружу. Последнее как раз и происходит сегодня.

Мы не раз повторяли, что учение Христа и апостолов, изложенное в тридцати двух книгах Нового Завета, основано именно на этом Гнозисе, ставшем с тех пор объектом и субъектом Священного Предания. Внимательный читатель настоящего сочинения должен был прийти к выводу, что оно дает ключ к пониманию тройственного значения Священного Писания — текстуального, символического и иероглифического. Он также дает возможность «высветления» последнего, подтверждая следующие Христовы слова: «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах.» (Мк 4: 11).

Теперь настало время подвергнуть критическому разбору в духе того анализа, что составляет предмет третьей части настоящего тома, текст молитвы Господней — Отче Наш. Сперва следует рассмотреть ее в той форме, в которой она дошла до нас, а затем, восстановив ее первоначальный вид, попытаться определить главное в учении Спасителя, как оно было поверено первым верующим и их потомкам.

(2)

На современных языках молитва Христа (Мф 6: 9—13) звучит следующим образом:

9. Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое;

10. да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

11. хлеб наш насущный дай нам на сей день;

12. и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

13. и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.

В английском же переводе Библии читаем:

9. Our Father which art in Heaven, Hallowed be thy name.

10. Thy kingdom come, Thy will be done in earth, as it is in heaven.

11. Give us this day our daily bread.

12. And forgive us our debts, as we forgive our debtors.

13. And lead us not into temptation, but deliver us from evil: For thine is the kingdom, and the power, and the glory, for ever. Amen.

Св. Августин настаивал на том, чтобы отрывки из Евангелия толковались именно таким образом, и всячески протестовал против недобросовестности тех комментаторов, которые «приводят отдельные отрывки из Писаний, вводя несведущих в заблуждение тем, что не связывают их с предшествующими либо же последующими утверждениями, с помощью которых можно было бы уяснить намерения автора и ход его мысли»^1.

Мы поэтому будем рассматривать молитву Господню в том контексте, в котором она возникает в Евангелии, а именно в контексте пяти предшествующих ей стихов (Мф 6: 5—9):

5. И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

6. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

7. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны;

8. не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.

9. Молитесь же так:

В двадцати же одном стихе, следующем за ней, содержится толкование стихов 5—9 и повторяются содержащиеся в них наставления.

Точно так же 8 стих повторяется и подробно истолковывается в стихе 31 и следующих за ним:

«Bene Augustinus contra Adimantum...», C4 (с. 14).

31. Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться?

32. потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.

33. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам^7.

34. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний [сам] будет заботиться о своем: довольно для [каждого] дня своей заботы.

Очевидно, что с помощью этих слов Христос пытался отвлечь внимание людей от тех «потребностей», удовлетворением которых они были поглощены, и внушить им стремление к более возвышенной пище, к тому, что одно только нужно (Лк 10: 42).

(3)

Если мы вернемся теперь к тексту приведенной выше молитвы, то увидим, что четыре из пяти стихов, включая просьбу «не ввести в искушение, но избавить от лукавого»^2, связаны с вещами божественными. Иными словами, как сама молитва, так и вся шестая глава Евангелия от Матфея представляется посвященной важности жизни на ноуменальном, а не феноменальном плане. Наряду с побуждением человека сосредоточивать свои усилия на претворении в жизнь этого принципа, она содержит также обещание всего остального, то есть удовлетворения повседневных жизненных нужд. Все это будет дано ему, если он станет придерживаться таких приоритетов.

Лишь один из указанных пяти стихов на первый взгляд выпадает из контекста остальных четырех, равно как и двадцати девяти стихов, завершающих шестую главу. Это стих 11, который по-английски гласит:

Give us this day our daily bread, то есть в буквальном переводе: Дай нам сегодня наш ежедневный хлеб^3.

Это звучит странно, поскольку Иисус дважды (стихи 7 и 32) отметил, что подобная молитва — это молитва язычника.

Выделено автором.

2 Т. е. Абсолюта III.

3 Курсив автора. Следует отметить, что в эзотерических комментариях слово сегодня обычно употребляется применительно ко всей жизни человека.

Можно поэтому сделать вывод, что в той форме, в которой он появляется в английском переводе, стих 11 прямо противоречит как самой молитве, так и ее контексту — 6 главе в целом.

Славянский и греческий тексты Евангелия лишены этого противоречия. Русское насущный¹ однозначно понимается как хлеб сверхвещественный, духовный — то есть тот истинный хлебе небес, о котором так часто говорил Христос (Ин 6: 32—35, 41, 48, 51 и т. д.).

(4)

Попытаемся же разобраться, каким же образом ежедневный хлеб занял для верующих Запада место хлеба духовного, прочно закрепившись в их сознании. Это окажется еще более загадочным, если мы раскроем Вульгату и обнаружим там совершенно верный перевод: «Рапет nostrem supersubstantialem da nobis hodie»² («Хлеб наш духовный (буквально — «сверхвещественный» дай нам сегодня».) В своем первозданном виде этот стих находим также в первых переводах Евангелия на современные языки. Так, во французском издании, опубликованном Николаем Малым в 1540 году, он появляется в таком виде: «Donne-nous aoiurd'hui nostrepain supersubstantiel»³. ^{Продолжая наши изыскания, мы столкнулись с еще одним изданием Евангелия, вышедшим в 1616 г. в Ларошели. Там рассматриваемый стих принимает уже такой вид:}

«Donne-nous aujourd'hui nostrepain quotidien»^4.

Время и место выхода в свет этого издания склоняют к предположению, что данная новация объясняется рационализмом гугенотов — Ларошель тогда была их цитаделью. Такая рационализация мистической формулы была пусть и заблуждением, но вполне в кальвинистском духе. Непонятно другое: каким образом эта протестантская версия (либо же незначительные ее вариации) проникла в католические Евангелия, неизменно получавшие епископский imprimatur^5. Так, у нас перед глазами имеется экземпляр Евангелия, изданного в Париже в типографии августинцев, снабженный следующим imprimatur:

В греческом тексте «epionsion».

2 Вульгата — латинский перевод Библии с древнееврейского, осуществленный св. Иеро-нимом (ок. 331—420) по указу папы Дамаса. Это единственный латинский перевод, признанный на Тридентском соборе каноническим.

3 La Premiere Partie du Nouveau Testament, en francay, nouvellement reveu & corrige, Nicolas Petit, Lyon, 1540, p. 7 (перевод Лефевра).

4 To есть «дай нам сегодня наш каждодневный хлеб». La Bible qui est Toute la Sainte Ecriture du Vieil et Nouveau Testament. — La Rochelle, 1616.

5 Т. е. санкцию на выход в свет. От лат. «печатать». — Прим. перев.

«Ознакомившись с докладом, представленным каноником Ферри, доктором литературы и председателем епархиальной комиссии по изучению книг, епископ Нимский имеет удовольствие заявить, что одобряет перевод святого Евангелия от св. Матфея, представленный августинским монастырем Успения.

Ле Виган, Гард, 30 августа 1891 Жан-Альфред, епископ Нимский».

Одиннадцатый стих шестой главы принимает в этом Евангелии следующий вид:

«Donnez-nous aujourd'hui lepain necessaire a notre subsistance»^1.

Какая пропасть разделяет эту формулировку и те слова, которые на деле употреблял Христос, говоря о сверхвещественном хлебе! Читатель «Гнозиса», несомненно, распознает в этом результат действия Всеобщего Закона, стремящегося нейтрализовать влияния-«В», опасные для мира, где правят влияния-«А».

(5)

Мы взяли на себя труд разъяснять эти почти самоочевидные вещи по той простой причине, что Христова молитва Господня, Отче Наш, выражает саму суть Доктрины. Не будет преувеличением сказать, что в мире не было и не будет молитвы, которая ее превзошла бы или хотя бы с ней сравнялась.

Молитва Господня выражает стремление к Свету и Любви, ведь Бог есть равно Свет и Любовь (Ин 1: 6—9). Отождествив себя со своей Личностью, человек-Адам оказался погружен в непроглядную тьму; Христос же, научая его Своей молитве, тем самым стремился показать, как нужно просить помощи согревающего Света Любви, которого человек-Адам лишен с тех самых пор, как было совершено Грехопадение. С такой дидактической точки зрения пять стихов этой молитвы подытоживают все Евангелия и апостольские Послания, представляющие собой ее толкования. Более того, эта молитва наделяет Адамова человека мистическим средством достижения потока Любви, исходящего от Абсолюта I, который на пути к нашей планете претерпевает существенное ослабление своей интенсивности. Из этого следует, что на каждой ступени Луча Творения жизнь в значительной мере несет на себе отпечаток слияния вибрирующей Любви Абсолюта I, действие которой ослабевает по мере прохождения ее потоком различных космических планов, с обратно пропорциональным количеством женской Любви, зова плоти, инертной, пассивной Любви, исходящей от Царицы Небесной. У до-Адамова человека соотношение этих двух элементов составляет 25% к 75%, у Адама же доли каждого из них были одинаковы.

«Дай нам сегодня хлеб, необходимый для нашего существования».

В результате Грехопадения человек-Адам утратил это божественное равновесие. По собственной воле отказавшись от своего тонкого тела, созданного из «праха земного», в пользу более тяжелой оболочки, сходной с той, которой обладал его до-Адамов собрат, он опустился еще на одну ступень вглубь Тьмы. Христова же молитва дает ему чудесное средство, благодаря которому он может идти «против течения» с тем, чтобы восстановить утраченное равновесие вышеупомянутых сил.

Построение этой молитвы можно назвать перекрестным. Внимательное ее изучение показывает, что пять стихов Отче Наш содержат девять автономных элементов. Это число оказывается равным числу ступеней Большой Космической Октавы:

1 Как мы уже установили, Отец есть Святой Дух; произносящий это молится таким образом о пришествии Эры Святого Духа.

2 Абсолюта III.

Попытаемся же проанализировать молитву под таким углом зрения, чтобы уяснить значение каждого из этих элементов.

Двигаясь вдоль нисходящей гаммы, легко видеть, что эти элементы образуют четыре группы из четырех, двух, одного и опять-таки двух стихов.

Первая из этих групп имеет общий характер; она играет подготовительную роль и предназначена для того, чтобы очистить мятущееся сердце верующего и дать возможность проникнуть в него потоку Любви, исходящему от Абсолюта I (Отца). Это первое условие sine qua поп¹ действенности молитвы. Оно трудновыполнимо в суете мира сего, мира преобладающего господства влияний-«А», и как раз с этим связан совет Христа: «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф 6: б)^2.

(6)

Упомянутая выше подготовительная работа необходима для того, чтобы укрыть сердце верующего от шума этой жизни и сделать восприимчивым к тишине, внутреннему созерцанию. Достигнув этого, ученик обретает способность активно и бесстрашно, в «мантрическом» духе, работать с элементами второй группы — пятым и шестым^3. Тогда он молит о снисхождении на него Абсолюта II — Христа, того сверхвещественного хлеба, благодатью которого он может избавиться от своей кармической ноши и тем самым обрести очищение.

Христос же неизменно одобряет молящегося, который проявляет подобную смелость. Он Сам непрестанно взывает к человеческому сердцу, что явствует из слов: «Се, стою у двери и стучу» (Откр 3: 20).

(7)

Таким образом, полная возможность очищения предоставляется тому, кто, следуя перекрестному построению молитвы Господней и тем самым создавая внутри себя должную атмосферу (сначала посредством пассивной, а затем и активной концентрации), взывает к той Милости, которая есть сверхвещественный Христов хлеб. Возможность эта предоставляется ему «сегодня», то есть в его нынешней, земной жизни.

Итак, мы выяснили, какие условия необходимы для того, чтобы молитва оказалась действенной. Они, однако, отнюдь не являются достаточными: остается еще одно условие sine qua поп. От человеческой воли требуются усилия, направленные на то, чтобы предвосхищать божественную волю, всегда готовую помочь тому, кто жаждет Искупления. Это условие выражено в седьмом элементе молитвы Господней: «...как и мы прощаем должникам нашим».

1 «Без чего нет» (лат.), т. е. совершенно необходимое условие. — Прим. перев.

2 Заметим, что этот текст появляется в шестом стихе шестой главы; — дважды возникает одно и то же число, означающее Воскресение.

3 Как сказал однажды Христос: «Дерзай, дщерь! Вера твоя спасла тебя» (Мф 9: 22).

Посредством этого боговдохновенного человеческого акта верующий заполняет интервал, разделяющий ноты ФА и МИ, и тем самым открывает «шлюзы» потоку Христовой искупительной Любви, позволяя ему слиться с потоком Любви Отца. Важность этого акта очевидна, ведь благодаря ему становится возможным преодоление указанного интервала.

Выполнив второе условие sine qua поп, верующий может перейти к четвертой группе элементов молитвы и просить (на ноте МИ) о своем предохранении от еще одного, более тяжкого грехопадения, а также (на ноте РЕ) о том, чтобы навек избавиться от ига Абсолюта III.

Таково первое из иероглифических значений Иисусовой молитвы, являющейся столпом Доктрины и точкой опоры при разрешении проблемы индивидуального спасения. Имеются, однако, еще два значения, и читатель «Гнозиса» на данном этапе нашего рассмотрения просто обязан обнаружить сначала одно из них, а затем и другое. Он должен попытаться сделать это с помощью тех указаний, что были даны ранее, при рассмотрении универсальных космогонических схем, в частности, системы Трех Космических Октав. Чтобы прийти к подобному открытию, необходимо полнейшее эмоциональное усвоение Доктрины. Это возможно лишь посредством индивидуального откровения; знание же, приобретенное таким образом, не может быть выражено человеческим языком.

Тот, кому удастся проникнуть в построение молитвы Отче Наш, мужчина ли, женщина или ребенок, немедленно, пусть и на долю секунды, вступает в непосредственное соприкосновение с планом божественного Гнозиса. И тогда ему нужно приложить все свои силы к тому, чтобы сохранить те впечатления, которые он испытал во время своего мгновенного озарения...

IV

(1)

В данной главе нам осталось рассмотреть лишь чудесную сторону деятельности Иисуса.

Начнем с Рождества, как его описывает Евангелие. Как известно, Восточное Православие не приемлет догмата о Непорочном Зачатии Девы Марии. Данная концепция, поддерживаемая францисканцами и отвергаемая доминиканцами, была представлена Католическому Собору в Базеле (1431), который принял решение признать ее частью доктрины Римской Церкви. Однако лишь в 1854 году Папа Пий ГХ в своей булле Ineffebilis Deus провозгласил ex cathedra, что Непорочное Зачатие является догматом, принятие которого обязательно для каждого католика.

Согласно этому догмату, Дева Мария с тех самых пор, как была зачата св. Анной, была ограждена от какого-либо наследия первородного греха. Для человека Востока подобные воззрения представляются не согласующимися с тем самым смыслом, который вкладывают в них западные теологи. Помимо того, что Православная Церковь не признает внесения каких-либо изменений в догматы, принятые на VII, истинно Вселенском Соборе, почитание зачатия Богородицы непорочным противоречит, с православной точки зрения, не столько Высшей Истине о воплощении Слова в Сыне Божьем, сколько представлению о Его природе как Сына Человеческого. Для Православной Церкви подобное отступление несет на себе печать монофизитства, так как отнимает от человеческой природы Христа ее человечность в строгом смысле слова. Более того, поскольку католический догмат полагает Спасителя рожденным от Отца, каковой есть Святой Дух, и Матери, чудесным образом оставшейся незапятнанной первородным грехом, можно прийти к выводу, что, коль скоро природа Иисуса как Сына Человеческого не была истинно человеческой, земной, полностью унаследованной от Матери, Его жертва и Страсти не имеют значения сами по себе. Православный же догмат полагает природу Христа двойственной — божественной и человеческой, причем оба эти ее элемента реальны в одинаковой мере. Дева Мария была чистой, невинной и целомудренной, но вместе с тем совершенно земной и Адамовой; она зачала Иисуса от Святого Духа, без человеческого вмешательства, непорочно, однако непорочным было зачатие ее Сына, а не ее самой.

Говоря коротко, православные убеждены в том, что именно божественное вмешательство в изначально земное женское тело придает величие рождению Иисуса и Его Страстям. Ныне не только это, но и, скажем, партеногенез благодаря развитию науки уже не относится к числу абсолютно невероятных вещей, как это было прежде. Недалек тот час, когда скептики уже не смогут позволить себе, упорствуя, как прежде, в невежестве, утверждать, что евангельская история «невозможна».

(2)

Даже если мы предположим, что человек, поумерив свой скептицизм, признает наконец величие деятельности Христа, нам останется объяснить, каким образом Его страсти способны спасти человечество. Могут сказать, что Христос был не первым и не последним невинно казненным и что случаи судебных ошибок и злоупотребления властью неизменны и стары как мир. Такое суждение, между тем, неверно, ибо неполно. Дело в том, что Христос был не только невинен, но и безгрешен.

Попытаемся проанализировать этот факт, описав его математически.

Обозначим совокупную — физическую и моральную — ценность обычного земного человека через х, сумму его недостатков (опять-таки, моральных и физических) через у, его кармическое бремя через z. Будем считать все эти величины переменными. Тогда значение дроби

(I)

будет представлять собой тот остаток, который имеется на счету этого человека в данный момент.

Каждый из нас рождается с некими запасом жизненной силы и кармическим бременем, причем

х > (y + z)                                                                     (II)

В течение жизни это соотношение меняется. Как правило, у и z возрастают, тогда как х спустя какое-то время начинает уменьшаться. Однако до тех пор, пока дробь (I) остается правильной, то есть пока

 (III)

человек остается жив и способен к производству, то есть, скажем так, к использованию для достижения преследуемых на различных планах целей разницы между х и (у + z) в качестве физической, моральной или духовной силы. Когда же с возрастом или же вследствие усталости неравенство (III) переходит в равенство

жизнь человека становится подобна работе предприятия, не приносящего ни прибыли, ни убытка.

С течением жизни это соотношение продолжает изменяться в ту же сторону, пока не превращается в

х < (у + z), или

где n — бесконечно малая величина, имеющая своим пределом нуль. Когда же этот предел достигается и наша формула принимает вид

 человек умирает.

Если же мы теперь возьмем случай Иисуса, то увидим, что наше уравнение приобретает совершенно особый и даже уникальный характер. У Иисуса, по определению,

• х был константой его совершенных Личности и тела;

• у был равен нулю;

• z также равнялся нулю.

Даже без учета силы Его божественной природы, человеческое уравнение в Его случае имеет вид:

Это означает, что добровольная жертва безгрешного и не обремененного кармической ношей Сына Человеческого высвободила моральную и физическую силу неограниченной интенсивности.

За двенадцать тысячелетий, прошедших от Грехопадения Адама до Пришествия Христа, общее кармическое бремя органической Жизни Земли достигло такой тяжести, что стало угрожать самому существованию Тритокосма-. накопившийся груз ненависти, зависти и жестокости оказался чрезмерен для новой Заповеди «Любите друг друга». Спасительный же призыв Любите врагов ваших уже не мог быть не то что понят, но даже услышан. И коль скоро это стало невозможным, спасение мира влияний-«А» посредством притока влияния-«В» божественной Любви могло быть осуществлено лишь в соответствии с субституциональной формулой—спасение через страдание. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного... чтобы мир спасен был чрез Него»¹ (ИнЗ: 16,17).

1 Теперь нам более понятен глубинный смысл слов св. Павла «Ибо мы спасены в надежде» (Рим 8: 24). Он состоите том, что человечество, наряду с Органической Жизнью Земли, избежит уничтожения. Благодаря этому каждый может трудиться с надеждой на спасение.

(3)

Помимо всего вышесказанного, нельзя обойти молчанием весьма широко распространенное убеждение, что много может молитва праведного. Оно требует разъяснения.

Царственная формула Христа

 в случае праведного приобретает вид

где

∆y — наследие греха;

∆z — груз несовершенств;

Р — истинная Сила.

Мы. таким образом, можем по-новому взглянуть на неоднократно приводившиеся нами слова св. Павла о Завете Любви:

«Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению¹, всесодействует ко благу. Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братия-ми» (Рим %: 28-29).

1 Подразумеваются Адамовы люди в противоположность до-Адамовым.

В конечном итоге, то есть по преодолении Третьего Порога, когда человек избавляется от груза несовершенств и кармической ноши, бесконечно малые у и z обращаются в нуль. Андрогинное уравнение Рыцаря и Дамы его мечты приобретает тогда тот же смысл, что и приведенное выше царственное уравнение:

 (4)

Сколь пустыми и мелочными оказываются амбиции и претензии исполненной самообожествления человеческой Личности, будучи рассмотрены в плане иерархии Завоевателей — единственной реальной силы, поддерживающей, хотя и не без труда, мир-«А». Она поддерживает его, невзирая на постоянные деструктивные действия человеческой мудрости — которая, как мы понимаем теперь, поистине есть безумие пред Богом (I Кор 3: 19)!

Именно будучи способным в полной мере постичь это. св. Павел сказал:

«Для сего преклоняю колени мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле, да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем, человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею. А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем, Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века. Аминь» (Еф 3: 14—21).