СЕМЬ НАПРАВЛЕНИИ РАБОТЫ

(THE SEVENFOLD WORK)

Перевод с английского Долгопольского А. Л.

Предисловие ко второму изданию

Первое издание Семи направлений Работы пользовалось большим успехом у читателей, несмотря на многочисленные редакционные недоработки и погрешности. Для многих людей и даже целых групп эта книга стала надежным помощником в приведении своей духовной работы к уравновешенному состоянию. Со времени ее публикации было издано еще несколько книг, которые вместе с Семью направлениями Работы рассказывают читателям о плодах работы Дж. Г. Беннетта над системой гармоничного развития. Одна из них, книга Учителя Мудрости1 знакомит нас с сорокатысячелетней историей Великой Работы, о которой идет речь во введении. К сожалению, человечество преступно игнорирует необходимость изучения истории духовности, и лишь очень немногие осознают, насколько примитивны наши представления об истоках современных духовных направлений и об осуществляемом над ними руководстве. Трансформация человека на самом деле является объективной наукой, которую нужно возрождать или даже создавать заново; однако отсутствие адекватных древних текстов ставит нас даже в еще более затруднительное положение, чем положение физика, лишенного математического аппарата. Как это ни печально, мы практически не отдаем себе отчета в своих действиях. Информационный бум двадцатого столетия порой создает у нас иллюзию того, что мы якобы имеем гарантированный доступ к важным знаниям. В реальности же, мы переживаем время глубочайшего невежества.

Основная часть книги Учителя Мудрости посвящена истории Ходжагана, или "Учителей Мудрости", деятельность которых в Центральной Азии достигла наибольшего расцвета в период с двенадцатого по шестнадцатый век. Не имея в своем распоряжении нужных текстов, Беннетт мог лишь очень обобщенно рассуждать о духовных течениях, формировавших эту удивительную суфийскую традицию. Мы сегодня только начинаем осознавать масштабы духовной работы, проводившейся на Тибете, в Индии и Китае и составлявшей основу поддержания связи между Богом любви и жизнью человечества. Абу Сайд писал:

"Пока не исчезли институты и минареты
Наша священная работа продолжаться
Пока вера не станет отречением,
А отречение - верой,
Не будет и истинных верующих".'

Принимая во внимание грандиозные перспективы, обозначенные в работе Учителя Мудрости, мы должны также упомянуть и книгу Трансформации. Это очень простое и доступное описание опорных точек, необходимых для любого ищущего истину человека. При этом в книге нет чрезмерного упования на методы Гурджиева, главного учителя Беннетта, чего трудно было ожидать. Это важно. Рабскую привязанность к чьим бы то ни было методам или идеям нельзя рассматривать иначе как рабство. На самом деле не существует "Работы Гурджиева". Есть Работа, в которой Гурджиев принимал определенное участие. Каждый человек должен брать на себя ответственность за путь, которым следует, что коренным образом отличается от отождествленности с какой бы то ни было авторитетной личностью или авторитетной догмой.

Мы должны стремиться к той открытости и искренности поиска, которые олицетворял собой Беннетт. Однако многие люди использовали свои взаимоотношения с ним в качестве предлога, чтобы снять с себя ответственность и поставили то многое, чему он учил, на место собственных достижений. Книги Трансформация и Семь направлений работы замечательны тем, что могут служить для нас существенным подспорьем, не будучи жестко привязанными к ограниченной терминологии и подходам. Всегда есть фундаментальная трудность передачи на словах того, что реально. Учитель эпохи Чань, Пай Чанг описывает эту дилемму следующим образом: "... Поначалу Будда остерегался открывать истину живым существам, поскольку это могло помешать их освобождению ... После же того, как он начал свою проповедь, люди стали цепляться за его слова, сопровождая их интерпретациями, в которых было больше вреда, чем пользы. Тогда он сказал: "Лучше я тот час же погружусь в Нирвану, чем буду разъяснять Дхарму". Тогда он задумался над примерами, которые оставили предыдущие Будды ... и он предложил терминологию, которая, хотя сама по себе и не была способна открыть Будду, могла быть использована для опосредованного указания на эти неописуемые ... состояния личного опыта и реализации".2

Мы надеемся, что, прочитав новое издание Семи направлений Работы, вы будете по-новому воспринимать традиционные и современные тексты, с которыми вам доведется столкнуться. Совершенно необходимо изучать классические тексты, такие как Йога Сутра Патанджали, Новый

1 книга издана в 1999 году (прим. ред.).

1 Цитата Идриса Шаха из книги Путь Суфия.

2 Лу Куан Ю, The Transmission of the Mind (outside the teaching) (Передача разума (вне учения)), Rider, 1974

Завет и Бхагават Гита, на что указывает Алиса Бэйли.1 Кроме того, безусловно, следует обратить внимание на открывающиеся знания Тибетской и Красной Индийской традиций, между которыми, похоже, есть некая загадочная связь. Кроме того, в настоящее время появились признаки нового притока даосской мудрости в йогу.

Мы, западные люди, стоим сегодня перед колоссальной проблемой, сопряженной с важностью первого направления Работы - ассимиляцией. Оказавшись перед необъятным многообразием духовных учений, древних и современных, как можем мы извлечь из всего этого для себя практическую пользу? Книга Семь направлений Работы может стать для нас бесценным путеводителем в возвращении нашей жизни и намерений к реальности настоящего момента, а также в поиске ниточек, связывающих нас внутренне с методами различных путей.

Понятие Семи направлений Работы было заимствовано из небрежной ремарки Гурджиева. Он как-то упомянул о семи линиях Работы, но позже никогда не говорил на эту тему. Недавно мы узнали, что в рамках высшей индуистской традиции есть учение о семи сферах йоги, и это во многом проясняет концепцию Беннетта. Так, второе направление работы по Беннетту, которое сам он называет "борьбой", соответствует тапасья йоге Индуизма, причем тапас означает как "аскетизм", или самоотвержение, так и внутренний "огонь", без которого наша трансформация остается только возможной. Третье направление работы по Беннетту, служение, вполне сопоставимо с сева (служение) йогой Индуизма а также дхарма карма йогой (действие согласно праведному долгу). И то, и другое подразумевается гурджиевским термином "бытие-парктдолг-дьюти", сочетающим в себе армянское, русское и английское слова, и дословно переводимым как "долг-долг-долг", что по-видимому указывает на соответствующие обязанности в трех сферах - воли, бытия и функции. При этом надо сказать, что частое использование Гурджиевым тройных неологизмов наверняка имеет тибетские корни.

Затем следует пятое направление Работы по Беннетту: получение помощи. То же самое известно под названием Сиддха гуру шакти - сила энергии гуру - то есть то, о чем Беннетт лично узнал от Гурджиева. Интересно в связи с этим, что Беннетт говорит о получении помощи от книг. Немногие знают о способе чтения, который позволяет получать непосредственную помощь от Учителя, написавшего данный текст. Сам Беннетт утверждал, что таким образом поддерживал связь с Убайдалла-хом Араром. Хотя Арар умер несколько столетий назад, Беннетт считал его одним из своих реальных учителей.

Все это упоминается здесь с одной лишь целью побудить читателя двигаться дальше. Истина безгранична. Если мы делаем упражнение или размышляем над тем или иным принципом так же, как делали это вчера, значит что-то не так.

Если мы должным образом следуем Семи направлениям Работы, то вместо расплывчатой каши из различных "цветов" Работы мы приходим к ясности и "белизне". Эта "белизна" в свою очередь служит источником спектра. Каждый же из семи цветов является полноправной частью белого источника. Конечно, метафору спектра можно развивать очень широко, но первостепенную важность в данном случае имеет синергический характер семи направлений Работы. Термин синергия обозначает "дух совместной работы" и был введен Беннеттом для описания Главной Идеи Новый Эпохи, которая должна вытеснить эгоцентрические тенденции последних двух тысячелетий.

В своей главной работе, Драматическая Вселенная, Беннетт теоретически описал развитие понимания, выделив в нем интегративную, комплиментарную и синергитическую стадии. Под первым подразумевается такая система взаимопонимания, которая делает возможным и гармоничные взаимоотношения. В отношении же того, что мы называем "Работой" это обстоятельство выражается в комплиментарности активного и пассивного принципов: усилие и принятие, мужской и женский принципы. Синергизм обеспечивает взаимную дополнительность различных влияний и вводит нас в сферу, в которой человеческая и божественная воля объединяют свои действия "в деле возрождения".1

При подготовке второго издания из книги некоторые фрагменты были изъяты, а кое-что, наоборот, добавлено. Однако читатель наверное обрадуется, узнав, что большинство изъятий пришлось на долю пояснительных издательских записей. Два важных дополнения были взяты непосредственно из лекций Беннетта. Кроме того они изначально присутствовали в монографии Образ Бога в Работе, которая на данный момент уже не издается и не будет издаваться. Первая вставка, "Бог в Мире и Работе" приведена практически в самом начале настоящей книги, а второй - "Реальностью Бога", книга завершается.

Все эпизоды, взятые в двойные кавычки, приводятся дословно из бесед Дж. Г. Беннетта.

А. Г. Е. Блэйк

Даглингворт Мэйнор

Март 1979 г.

1 Имеется в виду ее комментарии к Йога Сутре в предисловии к Свету Души.

Дж. Г. Беннетт, Драматическая Вселенная, том IV, стр. 72.

 

 

Введение

 

Судя по всему, Великая Работа по продвижению сознательной эволюции человечества продолжается уже 40 тысяч лет. Корни же ее уходят еще дальше, в доисторические времена, когда, благодаря деятельности сверхчеловеческого разума на Земле появилась жизнь. По какой причине это произошло мы можем лишь смутно догадываться. Тем не менее мы просто обязаны задавать себе вопрос: "Зачем мы здесь?", если конечно не считаем себя просто зародившимися в качестве элемента того безбрежного потока деятельности, относительно которого человек ничем не отличается от животного. Мы должны задавать этот вопрос, если хотим понять, что нам следует делать. Именно от истоков жизни может начаться наш путь к Работе.

Безусловно, Работа - это не самоцель, есть многое и помимо Работы. Все дело в том, что, участвуя в Работе, мы можем в той или иной степени открыть для себя реальность. То же, что открывается в этом случае, не имеет пределов.

Многие люди пытаются приобщиться к Работе. Иногда они приходят к ней через религию или через желание служить, или же просто когда нечто пробудившееся в них не дает им спокойно плыть по течению. Искренне ищущие люди вскоре обнаруживают, что не существует простого подхода к Работе. Она не может сводиться к одному единственному методу или одной силе. Поиск, начинающийся приблизительно с такого вопроса, как "Почему я здесь" всегда подразумевает то, что вчерашние открытия завтра уже оказываются недостаточными.

Есть и такие люди, которые уже родились предрасположенными к Работе. Это те редкие люди, которые служат для нас источником воодушевления и руководства. Многие же просто ищут реальность, но наталкиваются на противоречащие друг другу притязания, альтернативные образы и самые различные учения. В их случае вопрос звучит следующим образом: "Как мне работать?" Надо что-то делать. Мы должны найти способ узнать, как делать что-то. Мы должны узнать, что значит делать.

В этом у нас есть подспорье. У нас есть наше понимание. У нас есть учения. У нас есть другие и более мудрые люди, к которым можно обратиться за советом. Есть также внутренние источники, мудрость которых намного превосходит мудрость нашего обычного ума. И, наконец, есть помощь свыше, если, конечно, мы способны принимать ее, в чем собственно "мы" можем и не участвовать.

Сталкиваясь со сложностью мира и того, что может быть объединено под понятием "Работа", мы оказываемся перед проблемой понимания. Мы должны как-то во всем этом разбираться. Мы должны так или иначе представлять себе, каков возможный механизм Работы, и что, собственно говоря, подразумевается под работой. При этом следует помнить, что Работа выходит далеко за рамки нашего обычного понимания правильного и неправильного, истинного и ложного, моего и твоего. Здесь есть масса уловок, и люди могут пребывать в такой же иллюзии относительно Работы, как и относительно всего прочего. Собственно говоря, стремление понять Работу уже составляет часть Работы. Мы не можем позволить себе такую роскошь быть "подобными ослам", как это метко сформулировал Гурджиев.

В настоящей книге представлено изложение бесед, проведенных М-ром Беннеттом в Шерборн Хаусе в феврале и марте 1974 года со студентами Международной Академии непрерывного образования. Определенная часть бесед была перефразирована, часть приводится дословно, а часть претерпела значительные изменения. Мы надеемся, что нам все-таки удалось сохранить их дух. Мы также уверены в том, что, серьезно изучив этот материал, вы станете шире понимать Работу, с большей симпатией относиться к тем людям, которые следуют другим методам и учениям, и, наконец, произведете полный пересмотр содержания и глубины проводимой вами работы.

В книге много упоминаний о конкретных практиках, но подробно они не рассматриваются. Их просто нельзя описывать в книгах - они должны передаваться от человека человеку. В связи с этим мы просим читателей запастись в этом смысле терпением.

Раздел о посвящении и служении объединяет в себе несколько эпизодов, возникших по ходу бесед. По понятным причинам этот раздел оказался неполным и отрывочным.

Есть люди, которые уже не выпустят Работу из своих рук. Это активные, психокинетические люди, которые возможно и ни в чем не уверены, и вообще не слишком доверчивы, но которые уже ощутили вкус. В этом все дело. Мы можем сами открывать для себя то, что обычно просто принимается со слов других. Мы даже не обязаны принимать то, во что верим. Нет ничего конкретнее Работы, даже в сравнении с теорией и верой.

 

Бог, мир и работа

Как я уже говорил, речь пойдет о Боге, Мире и Работе. За каждым из этих слов должно стоять нечто чрезвычайно важное для нас. Что же они означают? Пожалуйста, задумайтесь на этим словами и задайте себе этот вопрос. При этом постарайтесь отложить на время в сторону все когда-либо услышанное вами на этот счет и спросите себя, что вы в действительности переживаете, произнося слово "Бог", или слыша его из чьих-либо уст.

Вполне вероятно, что вам пришла в голову мысль наподобие следующей: "У меня же нет опыта Бога, и поэтому я вынужден полагаться на чужие слова". Но кого вы слушаете? Каким опытом они располагают? Но даже если вы примите все то, что вам говорили, и о чем вы где-то слышали, что все это для вас будет значить? Давайте предположим, что вы действительно сказали себе: "У меня же должно быть свое собственное представление ... что-то я должен получить индивидуально, а не просто в форме услышанных где-то слов". Это вполне понятно, но давайте все же воспользуемся тем, что нам довелось услышать или прочесть. Так что же такого, что можно было бы осмыслить, оставило во мне переживание услышанного слова "Бог"? Именно такого, что бы я мог сам для себя осмыслить!

По многим причинам люди сегодня задают себе подобные вопросы, хотя еще недавно не задавали. Однако они делают это своеобразным ... весьма специфическим образом. Они формулируют этот вопрос так: "Как может существовать Бог таким, каким нам Его представляют? Как может существовать справедливейший и милостивый Творец, любящий свое творение?" Ведь именно так нам говорят о Боге, то есть как о Всемогущем, Всемилостивым и Вселюбящем. Как может существовать такое существо? Люди чувствуют, что такое существо не могло сотворить этот мир. Тогда они делают вывод: если не может быть, чтобы оно сотворило этот мир, а мир существует, значит оно существовать не может. Приходится слышать именно такие доводы. Что-то с этим не так.

О чем же мы на самом деле говорим, когда говорим о Высшем Существе, Творце Мира? Что могут значить для нас слова "Творец Мира"? Может ли хотя бы одно слово из того, что мы привыкли говорить о Боге, значить для нас что-нибудь? Не в равной ли степени бессмысленны утверждения о существовании или не существовании Бога? Могут ли эти слова вообще что-нибудь означать? Больше ли смысла в утверждении, что Бог существует, чем в противоположном утверждении? Можем ли мы утверждать или отрицать что-либо помимо слов? Причем мы уже не

можем обратиться за разъяснениями к тем или иным экспертам, поскольку эксперты твердили нам это тысячи лет, но ничуть этим не помогли ... только внесли еще больше путаницы.

Я даже не могу сказать, где именно зарыта собака — что является основой всей этой путаницы и беспорядка. Все, что можно сказать по этому поводу, так это то, что перед нами путаница и беспорядок.

А как обстоит дело со вторым словом? Что мы имеем в виду, произнося слово "мир"? Наверное, вы помните, как Гурджиев писал в разделе "От автора"' о том, что люди небрежно обращаются с этим словом, и каждый подразумевает под ним нечто иное; однако я полагаю, что даже эти слова не передают всей полноты того обстоятельства, что мы не знаем того, о чем говорим, да и не можем знать, о чем мы говорим, используя слово "мир". Что же мы подразумеваем под словом "мир"? То есть, что же мы с непрофессиональной точки зрения называем "миром"? - Может быть все множество материальных объектов, все, что мы видим на этой Земле, и все, что по нашему предположению может существовать в других системах?

Можем ли мы перестать использовать такие слова, как "Бог" и "мир", если они ничего для нас не значат? Долгие годы я придерживался этого принципа. Насколько это было возможно, я избегал слова "Бог", поскольку я полностью осознавал, что не имел ни малейшего представления о смысле произносимых мною слов. Что же мы с вами имеем в виду, произнося эти слова? Если смысл этих слов понятен только специалистам, получившим какое-то особое образование или обладающим особым складом ума, то какой нам толк от этих слов? Люди настолько ленивы, что довольствуются доводами, наподобие: "Ну, кто-нибудь наверное знает - что-то это да должно значить. В конце концов, я не обязан знать все это. У меня другая профессия". Тем не менее, если эти слова вообще что-то означают, значит они что-то означают также и для меня, и для вас, а не только для специалистов.

Практически то же самое можно сказать и о слове "Работа". Хотя оно используется и не настолько же вульгарно, как слова "Бог" и "мир", мы тем не менее употребляем его направо и налево. Что же мы на самом деле имеем в виду? Может быть, это то, что мы делаем? Мы это имеем в виду? А когда мы прекращаем это делать, Работа тоже прекращает существовать?

По какой-то причине люди почти всегда говорят о том, что тот или иной человек "в Работе". Что же могут означать такие слова, и вообще, что это за понятие? Иногда же можно услышать такие слова, как "Божья Работа" и "выполнение Божьей Работы". Выражение "Выполнять Работу

1 См. Г. И. Гурджиев, Рассказы Вельзевула своему внуку: Все и Вся.

Божью " встречается гораздо чаще, чем выражение "быть в Работе", но что люди под этим подразумевают, и что нам следует подразумевать под этим? Можем ли мы сказать, что все это не имеет для нас значения; что все это выше нашего уровня - не наше дело, и можем ли мы просто отмахнуться от этого, сказав: "Всем этим должны заниматься специалисты, а к нам это не относится"? Имеем ли мы на это право?

Однако давайте сделаем несколько шагов назад, и обсудим то, как обычно люди говорят о Боге. Они считают Бога существом, и притом великим существом, могущественным существом. Но что же такое существо? Если есть существо, то есть и отсутствие существа. Что такое не Бог? С этой точки зрения Бог является всего лишь частью всего. Тогда, частью чего является Бог? Что это? Часть является Богом, а часть -нет - что это значит? Если же мы говорим: "Нет, это не может быть так. Бог должен быть всем. Больше не может быть ничего", тогда я - Бог, и вы - Бог, и все мы - Бог. Тогда мы можем сказать: "Ну, хорошо, я не Бог, поскольку уверен в этом. Тогда должно быть что-то, что не является Богом и в то же время не является мной", и, следовательно, мы должны признать, что Бог - это всего лишь существо, хотя и превосходящее все остальные существа, но тогда помимо Бога должно быть еще очень много всего. Если же мы говорим: "Я тоже представляю собой определенного рода существо. Есть Бог как существо, и есть я как существо, и вы как существа, и все вокруг существа, бесчисленное количество существ Бог просто другой". Тогда в чем состоит отличие Бога? Допустим, я хочу разобраться с собой. О чем в себе я могу сказать: "Вот мое существо". Я могу не знать Бога как существо, но что я могу сказать о своем собственном существе? Я смотрю на себя. Разве это просто машина, движимая наследственностью и внешними влияниями? Что здесь можно назвать существом? Я не нахожу в себе ничего, что можно было бы назвать существом. Я даже не знаю об этом своем желании. Если Бог тоже является существом, то он такая же тень, как и я. Бог — это большая тень, а я - маленькая. Так что же, разве я говорю о призраках? Я - призрак, Бог - призрак. Наверное, это так, очень похоже, что так. Кроме того есть огромное количество вещей, не похожих ни на меня, ни на Бога.

Таким образом, рассуждая о Боге как о существе, я вовлекаю себя в какую-то совершенную путаницу. И тогда я спрашиваю себя: "Удручает ли меня это? Теряю ли я что-то, если не могу мыслить Бога существом? В чем же состоят мои трудности в отношении Бога? Если Бог - существо, великое и доброе существо, могущественное существо, то проблема в том, что он сделал этот мир таким. Если же он всего лишь призрак, то разве я мог ожидать чего-либо еще?" Так следует ли мне думать о Боге именно так? Нет, мы думаем о Боге как о чем-то совершенно реальном.

Я пишу обо все этом, поскольку есть способ до некоторой степени освободиться от обычных представлений, которые высказываются, пишутся и проповедуются повсеместно.

Если мы говорим, что Бог - это просто призрак, или идея, или фантазия, то кроме этого материального мира, кроме машин ничего не существует. Однако в этом случае что-то в нас ощущает фальшь. То есть здесь всплывает что-то, в ложности чего ни у кого из нас не возникает сомнений. Если нас просят сказать, что с нашей точки зрения верно в отношении Бога, то мы обнаруживаем, что можем лишь повторить чьи-то слова. Если же нас спросят о том, насколько мы уверены в том, что помимо просто материальных объектов и машин есть что-то, то мы склонны отвечать, что полностью уверены в этом. Это наше собственное знание.

Давайте поговорим о мире: разве это всего лишь огромное количество материи и превращающихся друг в друга объектов? Мы видим, что это механизм. Может быть, у нас даже начинает складываться некое общее представление о взаимообмене энергий, трансформациях и т.п. Может быть, даже, все это уже для нас вырисовываются в некую связную картину. Мы знаем обо всем этом очень, очень мало. Но есть кое-что, о в отношении чего у всех нес, то есть у вас, меня и каждого из нас, не возникает сомнений, а именно: "Все это для чего-то". Что-то действительно есть. Что-то, что превосходит наши нынешние возможности понимания, но что все же есть. Но уже на этом этапе у каждого из нас появляется собственный подход. Начиная рассуждать с понятия Бога, мы приходим к безнадежной путанице. Если же начать с вопроса: "Есть ли что-либо большее?" то мы можем без сомнения сказать: "Да, есть нечто большее".

Однако что-то здесь не так. Мы настолько привыкли видеть разницу между делателем и делаемым, что, когда я что-то делаю, я считаю себя обособленным от того, что делаю. Для нас вообще характерны таки разграничения. Так, мы говорим: "Поскольку это тело не является "мной", значит "я" и мое тело — это два различных объекта ..." и таким образом мы отделяем одно от другого. Я что-то сделал, значит вот оно. Я сделал это и больше с этим не связан. У него теперь свое отдельное существование. То, что я делаю является чем-то для меня посторонним. Для нас очень трудно даже поставить перед собой вопрос о том, не иллюзия ли это, и не ложные ли у нас представления на этот счет. Может быть, мы просто внушаем себе подобного рода различия. Почти наверняка можно сказать, что в случае животных все обстоит совершенно иным образом. Для животных мир почти наверняка представляется единым целым и сводится к их собственному опыту. Они не отделяют себя от того, что делают, равно как и от окружающего мира. Почему же мы отделяем? Похоже, что в нас есть нечто, вносящее эту путаницу. Почему же это

так? На самом деле огромное количество людей не задают себе подобных вопросов, и просто живут. Они не спрашивают себя, делают ли они что-нибудь на самом деле или нет. Они не обращают внимания на результаты своей работы. Что же мы начинаем делать, когда начинаем задавать эти вопросы, начинаем думать о неком существе, называемом Богом, и о мире в том или ином понимании, творении и прочих подобных вещах? Означает ли это, что мы можем просто вернуться к состоянию животных, сочтя, что попытки понять и осмыслить все существующее только еще больше запутали нас? Нетрудно заметить, что не задающие себе подобных вопросов люди не подвержены такой путанице. Действительно ли они не задают вопросов? Да. Судя по всему, они действительно не задают подобных вопросов, но при этом принимают ответы. Им больше ничего и не нужно. Если же нам нужно нечто большее, то, может быть, для нас не представляется возможным сделать шаг назад и смириться с тем, что искать нечего, и заботиться тоже не о чем, кроме как о повседневной жизни, соответствующей требованиям нынешней ситуации. Мы не можем вернуться к такого рода простоте.

Так как же нам избежать подобного рода путаницы? Мы не можем вернуться к совершенной простоте, поскольку уже знаем, что есть нечто большее. В связи с этим мы оказываемся между двух огней, то есть между простотой животных, естественной простотой, к которой мы не способны вернуться, и человеческим замешательством, которое уже невозможно выносить. Именно поэтому мы обращаемся к Работе. Мы говорим, что Работа должна помочь нам. Но что мы имеем в виду, когда говорим это? Не вносим ли мы очередную путаницу, еще одно бессмысленное слово? К сожалению, так и происходит. Все эти годы, когда мне приходилось слышать слово "Работа", я снова и снова отмечал, что это слово оказывается столь же пустым и бессмысленным, что и слова "Бог" и "мир" в наших устах.

Так давайте же прекратим это. По крайней мере, пока мы здесь с вами вместе, давайте не будем плевать в этот колодец. Если мы действительно думаем, что, используя слово "Работа", мы действительно говорим о чем-то реальном, то давайте же постараемся относится к нему крайне бережливо.

У слова "Работа", впрочем, есть то преимущество, что оно в гораздо меньшей степени побуждает нас отождествлять его с неким существом. Мы вряд ли стали бы всерьез говорить о "Мистере Работе" или о "Его Преподобии, Работе". По крайней мере в данном случае у нас есть это преимущество: у нас есть слово, которое мы вряд ли будем превращать в существо, как это произошло, например, со словом "Бог". Кроме того, мы вряд ли в этом случае составим себе иллюзию о том, что Работа существует в том же смысле, в котором мы думаем, что существует мир, как если бы он что-то представлял сам по себе. Мы понимаем, что о Работе следует говорить в несколько ином ключе. Мы не являемся Работой, мы не делаем Работу, и мы не в Работе. В то же время Работа не может быть чем-то совершенно от нас обособленным. То есть в данном случае мы по крайней мере избегаем целой горы иллюзий, если конечно будем разумны в своих рассуждениях о Работе, а это уже не мало. Если у нас получится добиться толка в этом случае, то у нас появится шанс также справиться и со многими другими вещами.

Еще одно преимущество слова "Работа" состоит в том, что мы не отделяем Работу от того, кто работает. Убедитесь, что это так, и вы поймете, что мы ухватились за что-то очень, очень важное: используя слово "Работа", мы не говорим о себе, также как и не говорим и о том, что мы делаем, и, тем не менее, мы сами и то, что мы делаем, описывается этим словом; а Работа также включает в себя и то, что совершается над нами, то есть воздействие Работы на нас. Кроме того правильно было бы также и сказать, что Работа - это то, что мы делаем. Можно даже сказать, что Работа - это реальность всей нашей жизни. Замечательная особенность этого слова в том, что его смысл с большой вероятностью не будет склонять нас к очередному иллюзорному разграничению. Впрочем, это, конечно, не означает, что Работа - это все; что мир, Бог и вообще все - Работа. Однако, судя по нашему собственному опыту, в расхожей фразе "делать Божью Работу" есть доля смысла.

Сейчас мы не станем развивать эту тему далее. Позднее мы с вами будем обсуждать гораздо более убедительные доводы, чем те, о которых я могу говорить сейчас. Единственное, что нужно здесь отметить — это то важнейшее обстоятельство, что основная часть Работы совершается вне нашего опыта, или вне нашего разума. Я не хочу сказать, что она совершается вообще вне нас, где-то на другой планете или где-нибудь еще, я лишь имею в виду, что она не входит в наше сознание, то есть нашу осведомленность. Может быть, как раз с этого начинается понимание того, что Гурджиев подразумевает, говоря, что Сознательность находится вне нашей обычной осведомленности. При этом, услышав слово "сознательность" мы вполне закономерно связываем его с Работой.

Когда мы начинаем ощущать определенную убежденность в том, что Работа реальна - что Работа, совершающаяся в нас, по большей части ускользает от нашего понимания, но в то же время оставляет у нас уверенность в том, что она действительно происходит - это означает, что с нами происходит нечто важное. Это означает, что мы обретаем некое свойство восприятия, а не просто заимствуем все извне. Иногда во время наших утренних встреч мы ощущаем присутствие чего-то необычного, и нам удается гораздо полнее использовать упражнения, чем в другие дни. Чем-то это должно быть обусловлено, и мы с легкостью поддаемся искушению списать все на "присутствие некого существа". На самом деле люди так и говорят. Насколько мне известно, в подобных случаях люди говорят: "О ... похоже что некая Ангельская Сила или некое Существо снизошло к нам". Это печально, поскольку мы таким образом снова сводим все к ложной ментальной картине и образам. На самом же деле все не так.

На одной из предыдущих бесед я говорил о воздухе и говорил о том, что он служит универсальной средой, которая содержит нас, в которой мы живем и которая живет в нас. Я думаю, для вас должно быть вполне очевидным то, что воздух не является существом и тем более личностью. О воздухе мы не можем сказать, что это нечто, делающее что-то с чем-то другим. Воздух есть воздух, то есть то, благодаря чему возможна жизнь на Земле. Я также сказал, что Работа в гораздо большей степени похожа на воздух, чем на существо, или какие-либо наши действия - какую бы то ни было деятельность или процесс, такие как, например, починка ботинок или формирование собственного астрального тела. Причем это не более низкий уровень, чем уровень существ, а, напротив, более высокий! Существо - это всего лишь тень. Существо ничтожно ... ничтожно. Существо невещеетсвенно, будь то наше существо или любое другое. Мы бы сделали серьезный шаг назад, сказав, что воздух ниже уровнем, чем существо. Он не ниже существа. Он больше существа. У него нет ограничений, которым подвержено существо, которое не может быть собой, не отрицая при этом все остальное и обязано не являться всем остальным. Это наше существо, это самое наше существование - сплошное отрицание, сплошное отвержение, все то, а не остальное. Это наша тюрьма. Если же все это относится и к Богу, то, значит, и он тоже заключен в тюрьму. На самом деле есть много более высоких по уровню вещей, чем воздух, но это не существа. Как же нам освободиться от мысли о существе и о том, что существовать - значит быть чем-то вещественным, подобно этой видимой Земле и тому, что существует. Это трудная задача.

Говоря о работе, мы должны иметь в виду как минимум все сказанное выше, а, на самом деле, и гораздо больше. Вот это-то "гораздо большее" как раз и выходит за рамки нашего понимания, что, конечно же, не может не пугать нас. Я должен также сказать, что одной из причин, по котором я завел этот разговор сегодня, было то, что некоторые из вас уже начинают улавливать нечто в этом роде. Следовательно, вы должны осознать, что все, чему вас раньше учили, все, что вы когда-либо слышали о Боге, мире, существовании, реальности, равно как и обо все остальном в этой области, требует пересмотра, и мы действительно будем смотреть на все это по-новому".

 

В чем состоит работа

Мы можем подходить к вопросу Работы только с позиции своих знаний и опыта. Наше знание может быть косвенным, а опыт - поверхностным и запутанным. Возможно, нам придется полагаться на веру, сомнительные суждения и даже на мнение других людей, но основу нашего подхода должен составлять наш собственный опыт.

Наверное, я не ошибусь, сказав, что большинство из нас привязано к определенной части или проявлению Работы, и в силу этой привязанности не видит целого. Соответственно, наши цели в рамках Работы также очевидно различаются. Одни видят суть Работы в очищении, другие - в служении, другие - в самоконтроле, и, наконец, другие - в обретении высшего сознания. Поэтому очень важно пересмотреть наши представления о Работе, увидев, что по большей части это лишь догадки и субъективные предположения.

В течение последних лет специалисты различных традиций Суфизма, Буддизма и Индуизма пытаются внушить людям мысль, что те формы деятельности, которые мы обычно называем "духовными" могут давать желаемые результаты только в том случае, если подходить к ним с пониманием, то есть, когда человек действует в согласии с целым. Эта своеобразная настройка описывалась многими и описывалась по-разному. Так, Гурджиев характеризует ее как процесс обучения, намеренно направляемый за счет понимания "закона семи". Кришнамурти говорил о непосредственном видении и "пробуждении разума". Другие называют это раскрытием сердца. Часто также обсуждение различных центров, чакр или "внутренних органов" в традиционных системах относится к стадиям этой настройки.

Дж. Г. Беннетт основал свою Академию с намерением обеспечить как можно более правильное и быстрое осуществление настройки. Однако он не мог избавить других от мышления, нарушающего свойственные Работе порядок и красоту. План работы, упражнения и т.п. были максимально приближены к целостной системе, но лишь немногие были способны понять смысл всего этого, и впоследствии было много измышлений на этот счет.

1 см. "Форма и содержание" Рассказы Вельзевула своему внуку

Скорее всего у читателя уже имеются некоторые соображения по поводу содержания Работы. В зависимости от опыта и характера человека, ему будут представляться картины тяжелых и непреклонных усилий или спонтанного чувствования и игры; одиночных поисков или групповых занятий; жесткого противостояния жизни или уединения; тихого или упрямого поведения; пути преданности или пути знания и любых комбинаций всего этого и много другого. Какими бы ни были ваши представления на этот счет, оставьте их пока в стороне, и пусть они не мешают нашей беседе и заранее не предопределяют предмет наших поисков.

Так есть ли у Работы определенная внутренняя структура? Ее нельзя назвать полностью спонтанной, и нельзя сказать, что она берет свое начало ниоткуда и течет в никуда. Есть Путь, который люди способны понимать, и на который способны вставать, хотя, наверное, человек встает на него гораздо раньше, чем чувствует приходящее понимание. Гурджиев называл пять подобающих человеку стремлений:

"...иметь в своем обычном бытие-существовании все подобающее и необходимое для его планетарного тела.

... обладать постоянной и неослабевающей инстинктивной потребностью в самосовершенствовании с точки зрения бытия.

... все больше и больше узнавать о законах Миросозидания и Мироподдержания.

... с самого начала своего существования платить за свое возникновение и индивидуальность и делать это как можно быстрее, чтобы потом иметь возможность в меру своих сил утолять Печаль нашего Общего Отца.

...всегда способствовать скорейшему совершенствованию других существ, как подобных себе самому, так и относящихся к другим формам существования ... вплоть до уровня самостоятельной индивидуальности".'

Пожалуй, наиболее широко известной структурой Работы является Благородный Восьмиступенчатый Путь в Буддизме и его различные индуистские эквиваленты. Этот Путь в основном сопряжен с тремя факторами: этикой поведения, дисциплиной мышления и мудростью.

1 см. Рассказы Вельзевула своему внуку, стр. 386.

На самом деле, довольно легко усмотреть параллели между структурами, описанными в различных учениях. Но это тупиковый путь. Точно так же, как мы не знаем Работу, пока не открываем ее для себя на практике, мы не понимаем и ее структуры, пока она не охватывает нас. Мы не будем проводить простых сравнений. Мы будем обсуждать с вами то, что мы действительно знаем, практикуем и считаем существенным. У Работы много граней, однако это не ведет к рассеиванию внимания и любви, все совершается таким образом, чтобы это было возможным и полезным для нас.

 

Две стороны

Работа подразумевает усилия, а усилия совершаются, когда энергия более высокого уровня противопоставлена энергии более низкого уровня. Мы говорим об усилиях, необходимых для того, чтобы вставать по утрам, или об усилиях, направленных на преодоление явной антипатии: в подобных весьма распространенны случаях имеют место взаимоотношения между активным и пассивным, причем низшим здесь будет пассивный элемент, которому свойственно противодействие и сопротивление, а высшим - относительно активный элемент со свойственной ему целенаправленностью и стремлению к изменениям. Человек, несущий тяжелую ношу тоже совершает усилие, поскольку использует жизненные энергии для преодоления сопротивления материальной массы. Здесь мы также имеем дело с организующим и дезорганизующим влияниями: сфера низшей энергии характеризуется тенденцией дезорганизовывать сферу высшей энергии, то есть сопротивляться более организованному направлению. Это составляет основу борьбы, а без элемента борьбы и усилий не может быть и Работы.

Может возникнуть вопрос: каким должно быть усилие, чтобы оно вписывалось в понятие Работы? Каждый человек вынужден совершать те или иные усилия, причем по большей части это бесполезные и механичные усилия. Мы должны принимать во внимание относительность самоконтроля в плане совершения усилий. Человек может совершать усилия по причине страха, или в силу привычной покорности, как животное. Причиной его усилий может быть стремление личности раздувать свой имидж, или же человек может работать, будучи побуждаемым к этому собственной истинной природой. Наиболее чистой же формой усилий будет работа, обусловленная осознанием обязанности работать.

В усилиях всегда присутствует утверждающий элемент, и прежде всего я имею в виду ведущую роль ума: когда ум говорит "да", а тело или чувства говорят "нет". Однако смотреть на самом деле нужно гораздо глубже. Вся наша автоматическая природа говорит "нет", тогда как по-настоящему сказать "да" может лишь наша высшая природа. Когда мы боремся с давлением симпатий и антипатий, это происходит под Влиянием утверждения нашей высшей природы. При этом высшая природа в большей степени является "мной", чем низшая, но и низшая природа тоже в определенной мере может быть названа "мной". По этой причине мы испытываем в себе определенную двойственность, воплощая в себе одновременно и "да" и "нет". Если же усилие обусловлено внешним стимулом, внутренний дуализм теряется и о Работе речь уже идти не может. В связи с этим следует быть крайне осторожными в тех ситуациях, когда приходится подвигать людей на усилия при помощи принуждения или внушений, поскольку в этом случае они уже не будут по-настоящему их собственными усилиями. Это, впрочем, не означает, что подбадривать людей бессмысленно, равно как и то, что соревновательная мотивация и старания подражать благому примеру не несут никакой ценности. Во всем этом есть определенная относительность, и мы не можем полагаться исключительно на усилия, на сто процентов проистекающие только от нас самих.

Работа не ограничивается действиями, исходящими от нас самих. Мы не одиноки в Работе: Есть и другие люди, есть скрытая часть нас самих "внутри" и, наконец, есть высшие силы, без которых мы оставались бы совершенно беспомощными. Очень важно понять, что мы должны учится позволять этим силам входить в нас: они не могут войти в нас, пока мы не позволим им сделать это, и с нашей стороны условием является восприимчивость.

Хотя это и бывает трудно понять сразу, мы должны чувствовать разницу между пассивностью и восприимчивостью. Будучи пассивными, мы находимся под властью низших сил; восприимчивость же открывает нас высшим силам. В этом состоит ключ ко многим и очень многим практическим проблемам Работы.

Прежде всего, мы должны убедиться в необходимости усилий. У нас есть собственные силы, входящие в реальность каждой конкретной ситуации, и мы обязаны использовать эти силы для работы. Частью этой силы мы наделены от природы, то есть она заложена в нашей Сущности, часть несет в себе понимание, которое нам удалось обрести на основе практического опыта и страданий; и, наконец, что-то мы получаем от скрытого источника. Все эти части можно сравнить с талантами из притчи о слугах в том смысле, что их тоже можно преумножить, потерять или оставить без изменения. Иногда создается впечатление, что никакая часть имеющихся у нас сил в действительности не является нашей собственной, и мы все получили в дар. Однако это не повод, чтобы уклоняться от обязанности совершать определенные усилия, хотя и нужно четко отличать усилия, совершаемые ради себя самого, от усилий, которые тем или иным образом предписаны нам: это уже сфера сознательности.

Во вторую очередь, мы должны осознавать неадекватность спектра наших собственных усилий. Чтобы совершить действительно полезное усилие, мы должны не пропустить такую возможность, то есть мы должны в достаточной степени бодрствовать. Каким же образом все это происходит? К сожалению, этот процесс мы не можем ни контролировать, ни предопределять, но при этом мы можем сделать очень многое, чтобы предотвратить получение этого дара. Влияния свыше могут входить в нас, когда мы находимся в состоянии рассредоточенности, а значит на какое-то время, хотя и непреднамеренно открыты. Однако и это мы тоже можем упустить, отождествляясь со своим опытом, проявляя самоволие или питая ложные ожидания. Чтобы действительно получить что-то, мы должны освободиться от себя самих, или, по крайней мере, быть готовыми открыть двери чему-то более высокому.

Высшие силы могут стучаться в нашу дверь, но открыть эту дверь -наша задача. Мы даже можем пригласить их, нужно только осознавать, что никакой гарантии в этом смысле нет, поскольку высшие силы могут войти в нас лишь при наличии в нас должного пространства, или пустоты. Понятно, что условием получения помощи будет наше желание и способность получить ее. Это не настолько очевидно, как кажется поначалу, поскольку мы обычно не осознаем, в какой именно помощи нуждаемся. Истинная помощь составляет то, чего мы не способны достичь благодаря собственным усилиям, и поэтому мы мало что о ней знаем.

Следует отметить при этом, что принятие помощи как Работа и Работа через усилия не могут заменить друг друга. Но, они могут быть объединены в одном общем действии. Нам нужна помощь, чтобы начать что-то, и чтобы завершить начатое, но без усилий не будет самого действия. Объединение этих двух аспектов относится к реальности того, что мы называем синергией, или необходимым для целостности Работы взаимодействием. Мы не "делаем" Работу, но нельзя также сказать и что Работа совершается над нами. Мы можем участвовать в Работе, в меру наших возможностей. Иногда это участие сопряжено с усилиями, а иногда от нас требуется просто восприимчивость. Сосредотачиваясь только на усилиях, мы теряем чувствительность, а в противоположном случае мы становимся слабыми. На самом деле есть много практических причин, чтобы поддерживать равновесие между этими двумя аспектами Работы.

К сожалению, люди, глубоко осознающие свою ничтожность и то, насколько незначительны их возможности в плане изменения собственной ситуации, часто разочаровываются, отказываются от усилий и решают плыть по течению. Другими словами, такие люди поддаются искушению квиетизма и фатализма, опасность которых заключается в том, что восприимчивость подменяется пассивностью. Помощь не может прийти совершенно пассивному человеку, поскольку он находится под слишком большим воздействием низших сил. Усилия же создают условия для такого состояния, в котором просьба о помощи имеет реальные перспективы.

С другой стороны, людям, не видящим необходимости помощи, тоже можно посочувствовать. Они живут в мире собственных усилий, таким образом, лишь затягивая узел собственного своеволия и эгоизма. В итоге они становятся настолько переполненными собой, что процесс трансформации останавливается, и все возведенное здание приходится сравнивать с землей, чтобы затем уже должным образом начинать новое строительство.

"Вся задача заключается в том, чтобы правильно определять, когда нужно быть активным, а когда переключаться на восприятие".

 

Работа и третья сила

Для нас как трехмозговых существ характерна способность быть, как воспринимающей так и утверждающей. Мы можем делать усилия, но можем и получать помощь. Если нам удается добиться должного равновесия между этими двумя аспектами, что-то в нас высвобождается - некое подлинное творение, новая реальность. Это относится к работе, и в определенном смысле даже собственно и является Работой.

Каждый, кому приходилось заниматься самонаблюдением, знает, насколько реальность Работы скрывается от нас нашим же состоянием сна и механистичности. В мире грез Работы нет. В определенный момент в нас пробуждается усилие или какой-то импульс помощи, и тогда мы начинаем ощущать Работу: в этот момент мы оказываемся в реальном мире. Только в реальном мире природа Работы может начать открываться над! как нечто коренным образом отличающееся от всего привычного. Причина же заключается в том, что Работа не сопряжена с двойственностью нашего опыта. По самой своей сути, сочетая в нас утверждение и принятие, Работа идет дальше. Я имею в виду согласование: третью разновидность силы.

Гурджиев говорил о "третьем мире", в который мы можем войти посредством Работы, мире, порождаемом творческим слиянием внутреннего и внешнего миров. Это обстоятельство многократно подчеркивается в Третьей Серии, "Жизнь Реальна, только когда Я Есть", но Гурджиев осторожно избегает попыток описания того, что составляет этот мир: вместо этого он подводит читателя к ситуации, когда тот сам может понять, был ли у него опыт этого мира или нет.1 Тем не менее будет полезно попытаться выразить в словах некоторые аспекты этой третьей сферы, даже если это может привести к неверному пониманию со стороны тех, кто только любит говорить на эти темы. Прежде всего, в Реальности нет различий между слиянием внутреннего и внешнего миров человека, и слиянием воспринимающего и утверждающего действий или предсущество-ванием третьего элемента как такового. Третий мир является духовной реальностью, а Работа одновременно представляет собой и реальность, и путь к своему же зарождению в нашей жизни. Работа - это Свет и Путь, а между целями и средствами не может быть разграничений.

см. Дж. Г. Беннетт В глубине человека Turnstone Press 1978, Главы 1 и 3.

С другой стороны, и, причем, чрезвычайно важной, даже в естественном мире человека, где в рамках Работы возможны усилия, плоды Работы все же скрыты. Призыв к игнорированию плодов действия, который мы встречаем, например, в Бхагават Гите, важен тем, что побуждает нас не искать результатов. Результаты, которых мы могли бы ожидать и желать заранее, могут быть лишь производным того, что мы уже знаем или переживали, а, значит, несущественными и второстепенными. Истинное же сокровище остается скрытым, пока у нас нет глаз, чтобы увидеть его, и только потом Работа предстает перед нами в совершенно ином свете.

Такая закрытость Работы, как в плане самой деятельности так и в отношении результатов, имеет колоссальную важность. Это неотъемлемая часть пути Работы, которую не нужно списывать на ограниченность нашего восприятия. Мы должны учиться довольствоваться единичными проблесками, подсказками других людей и учиться вверять себя руководству сил, которым происходящее с нами понятнее, чем нам самим. Практически все вставшие на путь Работы переживают периоды полной неопределенности в отношении оценки своих усилий и опытов, и в такие периоды считают для себя практически невозможным полагаться на уверения людей, ушедших по этому пути уже гораздо дальше и в определенной мере способных видеть тот прогресс, который они сами пока воспринимать не способны. Переживание этих периодов и преодоление негативных сомнений и "упаднических настроений" представляют собой исключительно важные направления работы, и, наверное, для большинства из нас это единственный способ освободиться от своей привязанности к низшим мирам и получить возможность принимать то, что нам нужно.

Наконец, в-третьих, мы ни в коем случае не должны говорить о Работе исключительно с позиции действий и опыта отдельных личностей. Работа стоит выше личного, и даже если мы можем иметь лишь очень смутное представление о том, что это в действительности означает, мы Должны всегда помнить об этом. Причем работа не безлична, как груда камней; лучшим сравнением, наверное, будет воздух. Каждый из нас вдыхает какую-то частичку воздуха, как делают это и все живые существа вообще, но воздух при этом остается целым и неделимым. Это среда жизни, а также вибраций света, звука, магнитных и электрических сил, поступающих в сферу Земли. Воздух безграничен, поскольку так или иначе присутствует даже в наиболее отдаленных участках космоса. Даже творческая сила солнца присутствует вокруг нас и может проникать в ум человека и трансформировать его, именно посредством воздуха. Подобно воздуху Работа вездесуща и могущественна, но чтобы войти в нас, ей требуется наше содействие. То, что мы берем от воздуха, определяется нашей внимательностью и теми энергиями, которые нам удалось сконцентрировать; наши возможности в этом плане простираются от молекулярного кислорода до самого вещества нашей души.

Неудивительно, что постижение реальности, превосходящей личный уровень, представляет большие трудности; однако было бы равной ошибкой считать это обстоятельство более истинным, чем то, что Работа носит личный характер. Работа заботится об отдельных людях, и каждый человек должен работать, даже если его действия кажутся ничтожными в сравнении с вовлеченными в этот процесс сверхчеловеческими силами. Этот удивительный факт весьма показателен в отношении Работы как согласования: то, что кажется нам почти что противоречием, например, что человек способен работать, на самом деле является указанием на высшую истину.

Наконец, мы должны со всей серьезностью воспринимать гурджиевское понятие третьего мира, и отказаться от иллюзии того, что Работа связана исключительно с так называемым "внутренним миром". В этом мы можем разойтись со значительной частью людей, считающих внешний мир низшим в противоположность более реальному внутреннему миру. Это не так. Мир психики даже не более духовен, чем мир физических событий и действий. Можно с уверенностью назвать серьезным шагом вперед освобождение от привязанности ко внутренней жизни и осознание того, что ум не ближе к Богу, чем тело. Именно поэтому традиция Работы всегда была сопряжена с практической деятельностью в мире и удовлетворением истинных потребностей людей. Работа сопряжена с человеческим прогрессом, а не с субъективным опытом, и те, у кого есть глаза видеть, обязаны действовать соответственно. Сознательное служение Работе - великое дело, хотя человек приходит к этому в последнюю очередь. Однако в этом есть нечто, что может объединять нас, а именно - потребность явным образом открывать Работу в соответствии со своим пониманием. В Нагорной Проповеди есть такие слова: "Так да воссияет свет ваш пред людьми, чтобы увидели они ваши добрые дела и прославили Отца вашего, Который на небесах".1 В этих словах Христос указывает путь: мы обязаны проявлять себя. Как мы увидим позднее, это довольно трудная задача, поскольку мы должны оставить всякое лукавство и тщеславие, чтобы все могло происходить должным образом.

Согласующий аспект Работы всегда присутствует, будь то в усилиях или же в получении помощи. Обычно он скрыт от нас, но при этом служит для сопряжения утверждающих импульсов с восприимчивостью. Работа сущностно связана со свободой и поэтому в ней всегда есть элемент непредсказуемости и загадочности. Мы все можем ощутить эту свободу в своем непосредственном опыте, когда работаем ради работы, без какой-либо внешней причины или давления, и вне зависимости от сил, действующих в нашем уме. Тогда же наша работа обретает характер сексуального опыта, игры и красоты, и это творческий процесс в моменте, не имеющем ни прошлого, ни будущего.

Все действия, действительно совершающиеся в настоящий момент, относятся к Работе; и то же самое относится к опыту, в рамках которого обособленные элементы объединяются без исчезновения различий. Певец находит совершенную ноту, два человека находят друг друга, поскольку на мгновение освобождаются от себя, негативная эмоция превращается в частичку бытия посредством сознательного дыхания - в этом как раз и состоит суть Работы. Мы приходим к этому, следуя направлениям работы, практикуясь, страдая и, в конце концов, делая то, что от нас требуется.

1 Мф. 5.16.

 

Направления работы

Мы можем говорить о направлении работы. Оно не всегда постоянно. Как мы уже убедились, существует разница между активной и пассивной ролью. Но есть и другой критерий, который мы должны учитывать, и он сопряжен с содержанием работы. Когда мы боремся с собой, например, пытаясь преодолеть свою слабость, работа сконцентрирована в нас и сопряжена с нашим существом. Когда же мы приносим в жертву свои собственные интересы ради служения ближнему, работа концентрируется на общине, к которой мы живем. Разница заключается в том, где именно проявляется работа или появляются ее результаты.

Гурджиев высказывался на этот счет с позиции трех направлений работы, то есть работы ради себя, работы ради своей группы и работы ради общества. Причем он находил самые разные способы выражения этой идеи, включая, например, понятие работы для Бога из книги Все и Вся. Вне всяких сомнений он старался обратить наше внимание на различия, сопряженные с областью приложения Работы, но при этом он также уделял внимание и собственно содержанию этой работы. Когда работа сопряжена со взаимоотношениями между людьми на передний план выходит идея служения, и эта идея действительно имеет первостепенное значение для настоящей работы. Служение ведет к возможности служения Богу, или к служению Работе. Сюда же относится идея манифестации, согласно которой человек может служить проводником Работы в этот мир. Однако все это нужно отличать от работы над собой, которая может иметь внешние результаты, а может и не иметь их. В своих работах Гурджиев многократно указывает на действия, направленные на подчинение себя высшим влияниям: речь идет о работе, происходящей изнутри. Я не хочу здесь обсуждать или даже подытоживать сказанное Гурд-жиевым о разных видах работы; должен лишь отметить, что он однажды указал на возможность применения концепции семи в этом отношении и на понятие семи направлений работы.

Концепция необходимости наличия семи качеств у любой целостной 'структуры уходит своими корнями в глубокое прошлое. Но мы не будем подходить к вопросу семи направлений работы с позиции той или иной доктрины; мы просто будем обсуждать очевидные факты нашего собственного опыта Работы.

Мы с вами уже обсуждали различия между активным и пассивным видами работы. Кроме того мы также говорили и о различиях, определяемых областью проявления результатов Работы. Все это можно назвать контекстом или точкой приложения работы.

Непосредственным контекстом является ДЕЙСТВИЕ. Причем, имеется в виду любое действие, совершающееся сейчас, будь то мытье полов или восхваление Бога. Действие первично, и в данном случае не нужно представлять себе кого-то, делающего что-то, равно как и не следует выделять более и менее "работо-подобные" действия. Фундаментальное действие — это и есть Работа.

Следующим непосредственным контекстом служит САМ человек, то есть я, я как сущность. У самости есть собственная структура. Она вовсе не статична, и на самом деле обладает динамичной реальностью, которая может быть более интенсивной, чем в случае живого существа. Мы обнаруживаем в себе соотнесенные друг с другом утверждение и отрицание. Мы можем приписать утверждение одной части себя, а отрицание - другой, но это будет истинным только в данный конкретный момент. В "мире грез" нет никакой внутренней динамики. Но, когда мы боремся с собой, внутри нас присутствуют и утверждение, и отрицание.

Когда моя низшая часть становится восприимчивой по отношению к чему-то более высокому, возникает динамизм, то есть работа, внутри.

Следующий контекст, который мы должны обсудить, — это контекст нашей ОБЩИНЫ. Мы находимся в контакте с другими людьми. Можно говорить о естественных общинах, или семьях, и о тех, которые возникают как результат нашей профессиональной деятельности, а также сообщества Работы, включающие в себя учителей, учеников-товарищей и наших собственных учеников. Путь Работы лежит через общины, в которых мы живем, причем это обстоятельство имеет такое большое значение, что Гурджиев постоянно подчеркивал невозможность одиночного выполнения работы.

Последний контекст можно обозначить как наш МИР. Сюда относится все, что мы можем знать и переживать в рамках собственного опыта непосредственно или опосредованно, будь то какие-то события из нашей жизни, научная статья о структуре галактик или древняя усыпальница. Работа должна входить во все аспекты нашего опыта, возможного и актуального, и давать нам более широкое представление о целом и нашем месте в нем. При этом основная часть Работы по отношению к миру сопряжена с пониманием, у которого нет пределов.

В рамках каждого из этих трех контекстов существуют утверждающие и принимающие модальности работы. Сначала мы рассмотрим три утверждающих модальности, а затем поговорим о трех принимающих. Различия стираются в контексте действия: мы будем говорить об этом направлении работы как о проявлении самой Работы. Таким образом, мы получаем семь направлений работы: три активных, одно нейтральное и три принимающих.

В случае первого направления мы активны вбирая в себя материал извне, Контекст: мир.

Во втором случае мы активны в направлении изнутри внутрь. Контекст: я сам.

В третьем случае наша активность направлена изнутри наружу. Контекст: община.

В четвертом случае мы не проявляем ни активности, ни пассивности. Контекст: действие.

В пятом случае мы восприимчивы, и принимаем в себя извне. Контекст: община.

В шестом случае мы внутренне восприимчивы, изнутри вовнутрь. Контекст: я сам.

Наконец, в седьмом случае мы восприимчивы по отношению к тому, что вовне нас. Контекст: мир. Тем не менее, не следует слишком узко воспринимать эти разные понятия: я, община, мир, действие. Мы не знаем, что в действительности означает слово "мир". Однако оно вполне подходит для наших целей, поскольку указывает на то, что выходит за рамки нас самих и нашего круга связей в пределах общины. В свою очередь понятие "община" остается неопределенным, и мы не должны идентифицировать его только с людьми, непосредственно составляющими нашу общину сегодня. У нас остались еще слова "я" и "действие", которые в данном случае следует воспринимать с позиции нашего конкретного опыта Работы.

 

Семь направлений работы

Семь направлений работы представляют собой составляющие элементы единого целого. Чтобы обсудить их, нам придется отделить их друг от друга и проанализировать по отдельности. У каждого из них есть свое собственное качество, свой собственный вкус, так же как мы воспринимаем голубой и красный цвета как два разных опыта, хотя это составляющие одного и того же мира видимого спектра волн.

На самом деле, это весьма подходящее сравнение, поскольку вполне могут существовать невидимые нам миры работы. Мы не можем знать этого. Мы - трехмозговые существа, чья жизнь и работа протекают в условиях этой солнечной системы, а то, что выходит за ее пределы, выходит также и за рамки нашей природы и возможностей нашего восприятия. Великая Работа подвела нас к пониманию реальности невидимых миров сознательности и творчества, но на этом все. Мы, обычные люди, можем входить в контакт с высшими, невидимыми мирами посредством поклонения и практик, которые были созданы специально для нас и при нашем участии, но даже и это не может вывести нас за рамки того мира, который создал нашу жизнь.

Однако из этого правила, пожалуй, есть одно исключение - дарованная нам Любовь Божья, о которой просто невозможно думать как об ограниченной, относящейся исключительно к солнечной системе реальности. Любовь превосходит творческую силу, символизируемую Солнцем. Приход Любви в жизнь человечества, как это было запечатлено в Воплощении,1 представляет собой наиболее важное событие в человеческой истории; но она превосходит все человеческие возможности, даже, если допустить содействие творческих разумов, непосредственно участвовавших в сотворении жизни. Таким образом, мы сталкиваемся с тем, что поистине "находится вне нашего мира". Именно любовь проникает в нас, когда наша душа обнажается, а эгоизм отступает перед совершенным смирением.1

Работа может подвести нас к воротам высшей реальности, но шаг, который нам нужно будет сделать не определяется понятными нам усилиями, методами или действиями.

Возможно, все это пока вызывает у вас недоумение, но я просто должен был сказать это сейчас. Это должно помочь нам больше ценить Работу, поскольку у нас есть долг делать все возможное, будь то активным или принимающим способом. Работа служит источником нового понимания смысла и цели человеческой жизни на Земле. Каждая община, ставящая своей целью самосовершенствование и служение, в той или иной форме выполняет эту работу. Работа позволяет нам понять, что именно от нас требуется, что значит работать и почему мы обязаны служить высшей цели настолько сознательно, насколько это для нас возможно.

Идея работы по семи направлениям - это больше, чем идея. У Работы есть собственная структура, причем по крайней мере не менее организованная, чем структура живого существа. Когда мы отделяем друг от друга направления работы, чтобы иметь возможность проанализировать каждое из них по отдельности, мы должны помнить, что качество и свойства каждого направления определяются Работой как Единым Целым. Это означает, что в некоторых случаях мы должны активно участвовать в ассимиляции идей, поскольку в других случаях мы должны в большей степени принимать. Иногда, причем обычно в самом начале, создается впечатление, что работа состоит исключительно из противостоящих друг другу усилий и стремлений. Без разнообразия работа превращается в иллюзию. Каждое направление работы заставляет нас по-новому смотреть на другие направления, вследствие чего происходит их обновление. Представление о семи направлениях, таким образом, служит механизмом настройки на Работу в целом. То, к чему нужно прийти, можно сформулировать следующим образом: наша Реальность и реальность Работы должны совпасть, или, другими словами, "Реальность - это Работа".2

1 Имеется в виду Воплощение и Вочеловечение Иисуса Христа.

1 См. Дж. Г. Беннетт, Учителя Мудрости, Москва, 1999 г, Главы I, и IV.

2 См. Дж. Г. Беннетт, Духовная Психология, Москва, 2000 г.

Активность

"Мы можем активно ассимилировать нечто внешнее (1).
Мы можем быть активными в одной части себя по отношению к другой (2).
И мы можем быть активными в своих действиях по отношению к внешнему (3).
Таким образом, может происходить движение извне; может быть инициированное нами самими движение внутри нас; и может быть движение по направлению из нас вовне".

"Единственная из четырех комбинаций внутреннего и внешнего, которую мы не можем применить в данном случае - это как если бы активность была направлена извне вовне поскольку мы просто должны так или иначе участвовать в собственной активной деятельности".

ПЕРВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ РАБОТЫ

Ассимиляция

Утверждение извне

Описание

В баньяновском "Пути паломника" Мистер Фиринг (боящийся) не осмеливался попросить и даже не осмеливался постучаться в дверь. Христианин говорит: "Хотя и у меня есть это чувство отчаянья, оно воздействует на меня иначе. Оно побуждает меня больше просить и громче стучаться в дверь".

Если мы не будем смотреть, мы ничего и не увидим. Если мы не будем просить, мы ничего и не получим. Наш долг - сделать своим то, что мир способен дать нам. Но для этого от нас требуются определенные действия. Сколь же часто мы уподобляемся тем людям, которые знают слово "стамеска", но никогда не сталкивались вплотную с этим инструментом, не знают, где его можно приобрести и как им работать. В особенности это относится к учениям о Работе, поскольку в большинстве случаев люди не контактируют с реальностью, удовлетворяясь просто знаниями о Работе. Значение же имеет только практическое знание. Это знание невозможно получить пассивным образом; для этого нужно искать, задавать вопросы, анализировать и экспериментировать. Мы слышали, что "человек спит". Возможно, даже у нас сложилось определенное представление на этот счет. Однако для нас это будет что-то значить, только когда мы поймем, что именно подразумевается под этой фразой, и убедимся в этом сами. Никто не может сделать этого за нас. В обретении понимания мы должны быть даже более эмпиричными, чем самые аскетичные ученые. Мы можем получать советы и наставления в огромном количестве, но они не сделают за нас Работу. На самом деле, очень сложно описать привнесение чего-то извне и его преобразование в часть себя, но это действие вне всяких сомнений отличается от получения поверхностных знаний. Используя термин "ассимиляция" для описания этого направления работы, мы, как бы, проводим параллель с пищеварением, в процессе которого пища превращается в часть нашего организма. При этом, согласитесь, есть значительная разница между наслаждением фотографией блюда из кулинарной книги и получением удовольствия от еды.

В данном случае важна та жажда получить по-настоящему свои знания, которая есть у одних людей, но отсутствует у других. Причем замену этой жажде найти невозможно, хотя формы и способы ее проявления весьма многочисленны. Каждый, кто намерен серьезно участвовать в Работе, должен осознать свой долг сделать для себя реальным то, что его окружает. Спящий человек идет сквозь этот мир, не осознавая того, где он находится и что творится вокруг него. Он пользуется инструментами, встречается с людьми, узнает идеи, ездит за город, думает о будущем, но из всего этого ничто не переходит в его собственные знания, он лишь видит тени. Те же, кто действительно участвует в Работе, осознают состояние сна и поэтому знают о своем долге поддерживать контакт.

В некоторых случаях эта жажда проявляется просто в склонности задавать вопросы. И, хотя эти вопросы довольно часто бывают повторными и непрактичными, начало есть начало. Все, что в данном случае нужно - это определенная степень наивности и непосредственности, в противоположность умствованию, исключающему неожиданный ответ. Мы должны быть честными с собой в отношении того, что нас действительно волнует, и твердо идти по пути поиска реальности. Тем не менее, мы должны избегать действий, уже однажды проявивших свою неэффективность, и быть готовыми использовать новые способы познания.

Для некоторых людей перспектива проявления собственного невежества оказывается слишком тяжелой, и у них возникают трудности с вопросами. Это обстоятельство ставит их в чрезвычайно сложное положение, и иногда им приходится очень много работать на других направлениях, прежде чем они решаются задавать вопросы. Конечно, всегда есть искушение оставаться пассивным и ждать того момента, когда ответ придет сам собой. Ничего не придет, пока мы сами не начнем активно приближать этот приход.

Другие же отступают от этого направления Работы вследствие надуманного чувства неадекватности. Они представляют объем необходимых усилий, и этот образ их тяготит. При этом им сложно двигаться дальше, перед лицом весьма ограниченных результатов. Кроме того, всегда есть возможность прийти к волнительным заключениям. В определенном смысле это разумный подход, поскольку ассимиляция мира неизбежно приводит к крушению дорогих сердцу представлений. Освобождение от иллюзий - важнейшая составляющая часть Работы.

Мы начинаем действовать в этом первом направлении Работы, когда осознаем, что время уходит. Что нам удалось увидеть? Что мы поняли? Где мы? Мы вдруг осознаем, что в потоке событий материал входит и выходит из нас, мы получаем определенный опыт, движемся между знаниями и людьми, но с нами ничего не происходит', с тем же успехом нас могло бы и не быть здесь. Сюда же относится вопрос об ощущении. Мы читаем, но наше внимание блуждает, или же, работая в саду, мы предаемся мечтам. Если бы мы могли ощущать, мы, по крайней мере, присутствовали бы здесь и сейчас в наших телах, в данное время и в данном месте. Именно это составляет опору реальности. Без присутствия, обеспечиваемого ощущением, мы не можем быть здесь и сейчас, и поэтому с нами ничего не происходит. Но у нас не возникнет потребности сделать что-либо по этому поводу, пока мы не осознаем нехватку чего-то в нас. Это вопрос чувства: чувства того, что у меня нет собственного понимания, собственных убеждений, и чувства нужды в этом. Чувство нужды исходит от чувствительного центра, который, как раз, и обладает волей становиться единым целым с тем, что входит в сферу нашего опыта. Однако не следует путать это с отождествлением. Если исчезает Я или исчезает это "нечто", то это уже будет не единением, а заблуждением.

Во всем этом участвует наша воля. Можно также говорить об определенной предрасположенности, когда мы готовы сделать шаг навстречу тому, что нам нужно. Нам нужно проявить инициативу. Потребность же появляется в связи с рядом определенных обязанностей. Это, прежде всего, наши обязанности как родителей, граждан, работников или просто людей, по отношению к нашим ближним и всей экономике жизни. Мы должны платить за собственное существование, обеспечивать семью, исполнять профессиональный долг и т.п. На все это требуются ресурсы, и мы должны работать, чтобы иметь их в своем распоряжении.

Все сказанное выше относится к Первой Дисциплине в описании Шивапури Бабы,1 то есть дисциплины, сопряженной с жизнью в этом мире, или, другими словами, со сферой физических обязанностей. Одно из требований, предъявляемых к человеку, заключается в том, что он должен обладать достаточными возможностями для исполнения своего

1 См. Дж. Г. Беннетт Долгов паломничество Turnstone Press; изложение учения Святого. (Работа готовится к изданию на русском языке (прим. ред.).)'

долга в этом мире. Для этого, в свою очередь, он должен пользоваться своим разумом. Он сам должен понять, что от него требуется, и как этого добиться. В этом смысле мы должны заботиться о собственном "благосостоянии" и "здоровье". Однако наиболее важные возможности - это те, которые мы обретаем в самих себе. В качестве примера можно назвать обучение ребенка речи и мышлению. Всему этому можно научиться, только привнося внутрь то, что есть вовне. То же самое можно сказать и обо всех прочих навыках, тогда как приобретение навыков составляет целый раздел Работы, хотя для некоторых людей этот процесс вполне естественен и легок. Кроме того, в сфере наших профессиональных навыков у нас есть обязанность совершенствовать свои способности и повышать свой профессиональный уровень.

Шивапури Баба любил использовать слово "сноровка" для выражения того, что в действительности требуется для практического действия, и подчеркивал, что для совершенствования этой сноровки нужно использовать разум. Сегодня мы готовим чай. Он получается лучше, чем вчерашний, но мы видим, что не все еще в полном порядке. Завтра мы сделаем лучше. В этом и заключается работа разума.

Можно смотреть на это направление работы и с другой точки зрения, как это делал Гурджиев. На этот счет он сформулировал третье облигол-нанское правило: "стремиться узнавать все больше и больше о законах миросозидания и мироподдержания". Мы просто не способны делать ничего эффективно, ничего не зная о принципах функционирования мира. Мухаммад говорил так: "Ищите знание вплоть до Китая", а Китай в его время был чрезвычайно удаленным местом, настолько удаленным, что мог вполне олицетворять собой глубокое состояние медитации. Мы должны преодолевать узость собственного мышления и не считать структуру мира или события отдаленного прошлого никоим образом не связанными с нашей ситуацией. Гурджиев придавал изучению космологии и законов не менее фундаментальное значение, чем изучению психологии, и к этому следует относиться со всей серьезностью. Кроме того, он всячески побуждал людей ассимилировать знания о структурах трансформации и действий, например, закон трех, закон октав и эннеаграмму, и проверять эти знания на собственном опыте. Чрезвычайно важна его методика преподавания. Он всегда оставлял объяснения незавершенными, чтобы слушатели сами продолжали ход рассуждений, и уже сами приходили к тому или иному заключению. Он отказывался повторять лекции и давать разъяснения, поскольку это бы делало людей слишком пассивными. Другой подход состоит в том, чтобы раскрывать перед людьми такое богатство знаний, чтобы они были просто вынуждены работать, чтобы хоть как-то во всем разобраться и преодолеть барьер отрицания, вырастающий, когда идеи, по всей видимости, начинают выходить за сферу опыта.

Нам приходится считаться и с тем обстоятельством, что настоящее знание — это знание целого. Как говорил Гурджиев: "Знать значит знать все; не знать всего значит не знать. Для того чтобы знать все нужно знать лишь очень немногое; но, чтобы знать это немногое, нужно сначала очень много узнать".

Как дополнение сюда же относится поиск ответа на единственный вопрос до самого конца. Гурджиев поставил перед собой задачу найти ответ на вопрос: "В чем заключаются смысл и цель жизни и, в частности, человеческой жизни на Земле?" Долгие годы он искал ответ на этот вопрос и отвергал все приходившие к нему варианты как не соответствующие действительности. В конце концов, он пришел к определенным результатам. Если бы мы смогли по-настоящему поставить себе цель выяснить что-то, то это трансформировало бы нас. Мир вокруг нас полон тайн, и это относится даже к простейшим элементам материи и их свойствам, и если мы по-настоящему будем стараться выяснить их смысл, Великая Природа, в конце концов, станет нашим учителем и откроет нам грандиозные вещи. Но мы не можем получать эти знания из вторых рук; мы должны получить возможность видеть самостоятельно, и, более того, видеть так, как этого не видел до нас никто другой.

В качестве примера можно привести чтение. Мы должны отслеживать то, что действительно важно, и узнавать то, что не видим непосредственно. Мы должны спрашивать себя: "Могу ли я оставить это не переваренным, не ассимилированным? Что-то из этого ускользнуло от меня". Мы не должны позволять чему бы то ни было проскальзывать мимо нас. Когда мы слушаем лекцию, мы обязаны быть внимательными. Недостаточно просто открыть дверь, мы должны не зевать на пороге и оглядеться, перешагнув его. В противном случае мы в определенный момент окажемся в ситуации человека, пытающегося сделать что-то в комнате, в которую никогда не входил. Другими словами, мы должны в определенной мере знать то, что делаем.

Не имеет значения, принадлежит ли это знание или глубокое понимание жизни тела, чувствам или уму; так или иначе все это относится к первому направлению Работы: мы должны просить, прислушиваться, искать и работать. Тем не менее, это направление работы не способно обеспечить изменение нашего бытия, то есть того, чем мы являемся. Вместо этого оно обуславливает новые отношения между нами и миром, открывая нам новые возможности. Поначалу, для того чтобы просто встать на путь, нашей основной заботой должно быть получение знаний. Что же известно о природе человеческой жизни? Что представляет собой мир? Что на самом деле делают люди, когда Работают? Знание окружающего постепенно переходит в знание себя. Наконец, в рамках этого же направления протекает процесс, в результате которого мы уходим от различения себя и мира, и постепенно приходим к подлинному восприятию Реальности.

Первое направление Работы включает в себя развитие более тонкого восприятия. Это восприятие, сопряженное с событиями, происходящими вне рамок физического мира, подчиняются все тем же условиям Работы. Работу нельзя строить на эпизодических проблесках. Для развития и функционирования высших органов восприятия необходимы особые усилия, и с этой целью мы должны практиковать их, предварительно выяснив их сущность.

Конечно же, мы хотим узнать учение Работы и те его следствия, которые напрямую относятся к человеку, миру и деятельности, но такого рода знание требует от нас постоянной работы с нарастающей интенсивностью. Мы слышим о существовании миров более высокого уровня и высшем восприятии, но мы должны работать, чтобы получить возможность узнавать и переживать их в своем опыте. Если не иметь этого в виду, можно навсегда потерять открывающиеся перед нами возможности, так и не сойдя с места.

Уже в самом начале своей работы необходимо предпринять изучение человеческой механичности в целом и своей механичности в частности. При этом мы должны быть готовы к суровым испытаниям, и первым из них будет крушение иллюзий. Нужно решительно продолжать свой поиск, и тогда мы в итоге придем к собственному виденью ситуации.

В конце концов, первое направление Работы сводится к ассимиляции довольно ограниченного числа фактов. И, пожалуй, наиболее важным из них является тот факт, что мы умрем. Гурджиев называл принятие факта неотвратимости своей смерти и смерти всех знакомых нам людей путем к искоренению самолюбия, тщеславия и ненависти по отношению к другим людям, то есть того, что отравляет нашу жизнь.

Выдержки из бесед.'

1 Приведенные ниже выдержки взяты непосредственно из стенограмм магнитофонных записей с минимальными правками, не нарушающими смысла.

"Прежде всего в нашем разговоре я упомянул о внимании. Я сказал, что внимание служит первым инструментом на нашем пути. Теперь же мы приступаем к изучению этих методов работы. Первое, что вам придется сделать - это взять контроль над собственным вниманием. В противном случае первый контакт состояться не сможет, и мы так и не

начнем своего пути. Но все это в ваших руках. Ваши силы ограничены, но все же они есть; вы можете решить слушать меня и можете решить попытаться понять то, что я говорю, и это будет ваш выбор. Если бы я специально стал вести себя таким образом, чтобы привлечь ваше внимание, например, читать свою лекцию, стоя на голове, или корчить уродливые гримасы так, чтобы вы наверняка меня замечали, или же отмачивать плоские остроты - это была бы игра с моей стороны, но вам это никоим образом не помогло бы, поскольку мы привыкли воспринимать такого рода развлечения, оставаясь при этом пассивными. Это одно из проклятий современного мира: слишком большая часть жизни организуется таким образом, чтобы люди оставались пассивными. Такие вещи, как телевизор, радио, разного рода театральные представления и т.п. преднамеренно или непреднамеренно создаются, чтобы отобрать у человека инициативу и сделать его пассивным. Это принцип Римской империи: хлеб и зрелища. Дайте людям хлеб, чтобы они не чувствовали потребность в работе, дайте им зрелища, чтобы они потеряли любопытство и не задавали вопросов о принципах управления империей. То же самое происходит с нами и сегодня. Вы должны понять, что Работа в нашем случае начинается с активного движения. Я не собираюсь привлекать ваш интерес какими бы то ни было особенностями изложения материала. Я стараюсь излагать все предельно конкретно; я рассчитываю на то, что вы предпримите усилие и воспользуетесь своим вниманием, чтобы отслеживать ход моих мыслей".

"Эта разновидность работы, в рамках которой человек использует свое внимание для обретения чего-то, для получения того, что ему нужно, относится к первому направлению, о котором я сейчас веду речь. Сюда относятся все виды обучения. Желая узнать чтобы то ни было, мы должны быть активными, чтобы ассимилировать нужные знания. Затем, должен произойти переход от изучения окружающего к изучению себя, но это та же самая работа.

Поначалу вам теоретически объясняют, возможно даже с использованием диаграмм, что у человека есть три центра. Затем вас просят убедиться в этом на собственном опыте, пока для вас не становится совершенно очевидным, что человек представляет собой трехмозговое существо. Так протекает процесс трансформации того, что поначалу было всего лишь голой идеей, в то, с чем вы начинаете жить. Когда же вы действительно начинаете отдавать себе отчет в том, как именно проявляется ваша трехмозговая природа, это означает, что произошли серьезные изменения: вы поняли себя, а вместе с этим и всех остальных людей, и это будет гораздо ближе к реальности, чем представление о человеке как о комбинации ума и тела.

Мы должны слушать, впитывать, проверять, убеждаться, подтверждать, и то, что поначалу является лишь абстрактной, внешней по отношению к нам информацией, начинает проникать в нас: поначалу становится знанием, а затем и пониманием - в итоге, мы начинаем жить со знанием того, что мы являемся машинами, не делающими ничего по собственной инициативе. При первом знакомстве с этой идеей никто, я уверяю вас, за исключением очень и очень немногих, не видит, что она подразумевает полный пересмотр всего, что мы думаем о себе и вообще о человеке. Но это очень мощное знание, и оно постепенно начинает воздействовать на нас. И, опять же, все это частично преобразуется в понимание, благодаря вниманию, а также процессам подтверждения и практики.

Есть и другой способ, посредством которого мы ассимилируем окружающее: способ обретения навыков; что, как вы знаете, составляет значительную часть того, что мы здесь делаем, поскольку это действительно организует нашу работу по первому направлению. Вы приходите в гончарную мастерскую, и Р. показывает вам кое-что по работе с глиной. Вам приходится сосредотачивать внимание, затем что-то должно войти в ваши пальцы, вы должны почувствовать глину. С глиной ничего не происходит, пока вы не поймете, как следует обращаться с таким пластичным материалом. Даже не подозревая о об этом, вы кое-что узнали об энергиях материального мира".

"...слушать. Слушать можно по-разному: слушать собственными ушами, прислушиваться к звукам, прислушиваться к внутренним вибрациям или смыслу. Можно слушать, вообще не воспринимая никаких звуков. Внимательно смотреть, на самом деле, означает также и слушать, ждать и наблюдать. Каким бы ни был наш метод слушанья, в любом случае он будет открывать чему-то дверь. Если же мы не способны слушать, то и дверь остается закрытой. При этом ворота ушей могут быть открытыми, а дверь сердца - закрытой. Дверь сердца может быть открытой, но может быть и закрытой. Понимание тоже может быть слушанием. Вообще говоря, само по себе слушание не может изменить нас, но оно необходимо".

"Вы должны понять, что было бы неправильным считать активное противоположностью пассивного, а пассивное - противоположностью активному. "Активность" в нашем контексте не означает просто суету; имеется в виду нечто большее: инициатива, предприимчивость, а кроме того определенная доля разумности, поскольку Работа без разума, то есть вообще без разумного зерна, не является Работой в полном смысле этого слова. Гурджиев в этой связи говорил: "Осел трудится гораздо кропотливее и честнее вас, он может сделать и вынести больше, чем вы: если бы от вас требовалась такая же работа, я бы лучше набрал в свою школу ослов, а не вас". Вы поняли, что он имел в виду? Правда состоит в том, что осел - это очень честное животное: у людей несколько иная ситуация. Вы наверняка видели, как наш ослик тащит за собой телегу, хотя раньше этого никогда и не делал. Когда до него дошло, что нужно тащить за собой телегу, он бросил на это все свои силы. При этом я отметил, что перетаскивая разного рода тяжести, он не имел ни малейшего представления, зачем все это было нужно; и было бы глупо говорить, что осел "работал". На самом деле, он делал это совершенно пассивно, в силу своей природы. Мы же с вами говорим о том, что может оказать воздействие на нашу природу и изменить ее, то есть нас самих. Но для этого требуется определенное участие с нашей стороны".

"Какое место отводится питанию? В какую из этих семи категорий должны мы его зачислить? Это тоже часть работы, и Гурджиев даже называет питание первым стремлением, а именно, стремлением получить все подобающее и по-настоящему необходимое планетарному телу. С нашей сегодняшней точки зрения вряд ли было бы возможно отнести его куда-либо, помимо первого направления. Есть ли реальная разница между метальной и телесной пищей? Разве они не играют одну и ту же роль, обеспечивая нас всем необходимыми материалами, чтобы мы могли Работать и трансформироваться? А если это так, то следует ли нам отнести сюда же и дыхание? Я думаю, что да; я думаю, что это первое направление вообще сопряжено с нашей собственной инициативой, направленной на поддержание своего собственного существования и смореализации".

"Мы не находимся постоянно в сознательном состоянии, но наш организм должен быть очень активным, чтобы переваривать пищу. Через тело передается активная сила: пищеварительные соки, воздействующие на пищу. Мы должны работать, чтобы иметь возможность получать то, что нам необходимо; это, как раз, относится к активной сфере. В Рассказах Вельзевула Гурджиев очень часто использует термин - пресуществлять. Например, Вельзевул говорит Хуссейну: "Теперь пресуществи то, что я собираюсь сказать". Это слово, наверное, покажется вам довольно странным в данном случае, поскольку оно используется в специальных контекстах для обозначения способа пребывания Тела и Крови Христа в таинстве Евхаристии. Гурджиев же по определенным причинам выбрал его для обозначения изменения природы".

"Каким же образом дыхание может стать составляющей частью Работы? Это происходит, когда мы самостоятельно выделяем из воздуха активный элемент, извлекаем его и делаем его своим собственным. Именно это упражнение рекомендует Гурджиев, отвергая при этом все прочие. Его особенность состоит в том, что мы остаемся активными, ассимилируем и делаем своими активные элементы воздуха. Если человек ест сознательно, он активен по отношению к своей пище. Причем разница весьма значительна: когда мы едим сознательно, с нами происходит нечто большее, чем пассивный и автоматический процесс питания. Помнить об этом чрезвычайно трудно, что служит для нас еще одним доводом в пользу того, что это действительно форма Работы, активной Работы. Если учесть весь процесс питания, от приготовления пищи до собственно процесса еды, при условии, что мы едим сознательно, то все это составляет часть Работы и соответствует определению: активно получать [материал] извне и делать его своим собственным. Наилучшим образом этот процесс, как вы понимаете, описывает термин "ассимиляция". Даже когда мы еще только начинаем готовить пищу, мы уже идем к тому, чтобы превратить ее в свой собственный материал".

"Поговорим о созерцательном размышлении.1 Какую часть Работы составляет созерцательное размышление? К чему оно относится? Оно занимает промежуточное положение между борьбой с собой и трансформацией энергии. Под воздействием воли ... Что же предшествует созерцательному размышлению? На самом деле мы уже об этом говорили. Что вы делаете, когда созерцательно размышляете Вы на что-то смотрите. Вы рассматриваете опыт данного момента, сопоставляя его с подобными же опытами. Все начинается с самонаблюдения. Созерцательно размышлять - значит рассматривать себя, пользуясь накопленными к этому моменту знаниями. Другими словами, все начинается, когда мы что-то узнаем о человеке, его центрах, состояниях сознания и т.п., и самостоятельно убеждаемся во всем этом, учась рассматривать себя и делать это в условиях большей осведомленности, или чувства, так что это уже не просто мысли о себе, а настоящий опыт себя. И так все это постепенно развивается, пока человек не подходит к созерцательному размышлению. Очень важно понимать, что созерцательное размышление не является просто более интенсивными и продуктивными раздумьями, чем обычно. Что же Гурджиев называет в качестве плодов созерцательного размышления? Это разум понимания. Созерцательное размышление — это путь человека к пониманию себя. Оно определяется опытом человека, его работой и качеством его работы. Оно непосредственно связано с завершением процесса обретения понимания себя, или понимания собственной сущности, как это называл Гурджиев".

1 В английском языке это одно слово: contemplate, но на русский язык оно переводится по-разному, в зависимости от контекста. В данном случае, принеся в жертву удобочитаемость, переводчик решил использовать комбинацию эквивалентов из соображений адекватности (прим. перев.).

"Вы спрашиваете об упражнении "стоп"? Это упражнение в основном предназначено для того, чтобы мы смогли увидеть себя. Я специально оставил нишу между самонаблюдением и созерцательным размышлением,1 чтобы поместить туда упражнение "стоп". В конечном счете, это позволят нам в перспективе получить возможность непосредственного восприятия духовного мира, превосходящего ум".

"Существует также и путь вопроса: "Кто я?" "Может быть, это мое тело?" "Может быть, это мой ум?" и т.п. Если бескомпромиссно искать ответ на этот вопрос, то, в конце концов, человек приходит к виденью Бога".

"Шивапури Баба однажды сказал: "Увидьте Бога и будете знать все". Другими словами, есть определенные вещи, которые поначалу могут казаться совершенно элементарными, а если и трудными, то, по крайне мере, в пределах наших возможностей. Но все это может оказаться обманчивым".

"Недавно мы провели пару экспериментов с созерцательным размышлением. Внешне созерцательное размышление кажется пассивным состоянием, поскольку наша внешняя деятельность приостанавливается, но внутренне это очень активное состояние. Именно поэтому мы противопоставляем его медитации. Если мы действительно хотим узнать смысл опыта, то мы должны со всей решительностью представлять на рассмотрение нашего ума все, что может способствовать лучшему пониманию. И, кроме того, мы должны находиться в восприимчивом состоянии, чего можно достичь только в процессе работы над собой. По этой причине люди, чья работа еще не стала достаточно активной, не способны к созерцательному размышлению.

Гурджиев очень тщательно определяет созерцательное размышление, Айуссириттоорасснианское созерцательное размышление, утверждая, что оно начинается с сильного переживания, реального опыта настоящего момента. И далее говорит, что мы затем должны сопоставить это с другими подобными мощными переживаниями, что, в свою очередь, возможно, только если мы сами находимся в активном состоянии, то есть, если мы работаем над собой. Люди, не ведущие работу над собой, не способны созерцательно размышлять".

"Смерть? Как предмет работы? ... Да, есть то, что можно назвать созерцательное размышление о смерти. Имеется в виду осознание смертности. В Рассказах Вельзевула сказано, что только постоянная осведомленность о неотвратимости собственной смерти может освободить нас от органа Кундабуффер".

Второе направление работы

Борьба

Внутреннее утверждение

Описание

1 В это время Дж.Г.Б. подошел к доске и стал писать на ней названия многочисленных практик, соотнося их с Семью Направлениями.

В ходе работы по первому направлению мы изучаем себя. Мы можем убедиться в механичности собственной жизни; в наличии у нас высшей и низшей природ; в том, что мы обманываем себя, используя при этом самые различные способы. Наконец, мы получаем шанс убедиться в собственной слабости. Однако все это ничего не будет стоить, если мы не будем предпринимать активных действий в этом направлении. С нами не произойдет никаких изменений, если мы просто отложим эти знания в дальний ящик.

Борьба с собственными слабостями составляют саму сущность работы над собой. Именно эта борьба обеспечивает наше существо энергией. Сюда же относится и все то, что было сказано об усилиях.

Еще одним важным элементом является "борьба" между присутствующими в нас утверждающей и отрицающей силами. Одна часть говорит "да", а другая - "нет". При этом исход заранее предугадать невозможно, поскольку у нас нет никаких гарантий успеха, которые бы мы могли воспринимать как таковые. Эта неопределенность фундаментальна, поскольку, на самом деле, открывает путь к более глубоким аспектам существа, в противоположность относительно поверхностной достижимой для нас силе, например, в форме контроля над питанием и ленью. Она восходит к самому центру нашей самости, где мы, в конце концов, предстаем перед необходимостью отказаться от эгоизма.

Однако не следует забывать, что и отрицающая часть нас также является частью нашей реальности, и ее вполне оправданно можно назвать "священным отрицанием", как ее и называет Гурджиев. Без отрицающего элемента никакая триада образоваться не может, а, следовательно, не может быть и никакой работы. Любое действие подчиняется закону триады, и, значит, в равной степени необходимы все три силы - утверждающая, принимающая и согласующая.

Кроме того, пусть это и не вполне очевидно, нужно понимать, что, хотя для природы человека и характерно свойство передавать утверждающую силу, он не является ее источником. Наверное, я не слишком отойду от истины, заявив, что все актуальное в человеке сопряжено с отрицанием: это свойство актуальности. Высшая же природа человека относится к сфере потенциального, к вечности, и играет утверждающую роль по отношению к низшей природе, актуализированной во времени и пространстве.

Борьба возникает, когда мы отделены от себя. Мы ощущаем себя в ситуации, над которой довлеют наши симпатии и антипатии, относящиеся к нашей низшей природе, но мы осознаем это давление и это обстоятельство служит нам путем к высшей природе. Мы осознаем, что нечто в нас потенциально способно освободиться от этих симпатий и антипатий. Тогда перед нами открывается возможность: мы можем выйти за рамки простого наблюдения за происходящим, и начать что-то делать по этому поводу. Мы говорим себе: "Я не буду рабом своих симпатий и антипатий, я утверждаю себя на более высоком уровне, чем этот. Я хочу существовать глубже". Если это так, то мы обнаруживаем себя "замкнутыми" между утверждением и отрицанием, каждое из которых в равной степени совершенно реально и присуще нам. Иногда с этим бывает трудно существовать, и мы стремимся уйти от этого напряжения. Иногда же все происходит на удивление просто, так как мы вовлекаем в действие власть своей внутренней воли, или реального "Я". С точки зрения энергий, результат будет примерно таким же: согласующий результат, позволяющий нам быть.1

1 Здесь речь идет о необходимости перехода с уровня низших самостей - реагирующей и разделенной, или уровней растения и животного в человеке на уровень Истинной Самости, или Человека. Подробно о Семействе Самостей и энергиях, действующих в них см. Дж. Г. Беннетт, Духовная психология, Москва, 2000 г. (прим. ред.)

В ответ на вопрос о том, что такое бытие, мадам Успенская однажды ответила: "Это то, что вы можете вынести". Наверное, это самое лучшее определение. Выдерживая борьбу между да и нет внутри себя, мы тем самым делаем свое существование возможным.

Шивапури Баба говорил об этом почти теми же словами. По его утверждению мы должны развивать силу ума. Только слабый ум подвержен зависимости от симпатий и антипатий. Слабый ум находится под властью низшей природы. Сильный ум развивается посредством совершенствования высшей природы.

Высшая природа должна играть свою роль, она должна занять свое должное утверждающее положение по отношению к низшей природе. Аппарат низшей природы также должен быть использован, но не должен играть утверждающую роль. Безусловно, механизм симпатий и антипатий остается неизменным; он связан с образованием в нас энергий, необходимых нам же для работы, и являющимся следствием нашего контакта с миром. Если главенствующее положение занимает высшая природа, в действие вовлекаются более тонкие энергии. Если же во главе угла стоят низшие энергии, они рассеиваются в реакционном поведении: мы отказываемся выполнять работу, которая нам не нравится, мы едим только ту пищу, вкус которой доставляет нам удовольствие и т.п.

Если возникающие реакции очень сильны и связаны с нашей эмоциональной природой, нам приходится активно привлекать помощь посредством ощущений, дыхания или призывов. В борьбе с собой мы должны быть разумными, и простое подавление негативности нам не очень поможет. Для того чтобы трансформировать негативные эмоции, необходим определенный опыт. При этом я ни в коем случае не отвергаю требование не проявлять негативные эмоции, но внутреннее страдание, переживаемое в результате этого, очень трудно выдерживать, если не умеешь обращаться к утверждению своих собственных самостей. Наша истинная внутренняя самость лежит вне нашей осведомленности, и мы лишь постепенно подходим к возможности иметь канал для поступления влияний свыше. Часть этого процесса иногда составляет суровая и болезненная борьба.

Работа открывает путь Работе. Все, что мы можем делать для повышения собственной выносливости, помогает нам работать лучше, и, на самом деле, тоже является работой. Особенно важны те действия, которые Гурджиев описывает фразой "выносить неприятные проявления других". Надо сказать, это описание той работы, которая для него лично была основной. Кто-то критикует нас, и мы хотим оправдаться, и оставить за собой последнее слово. Кто-то отбирает у нас возможность красоваться перед окружающими, и мы чувствуем себя обойденными. Кто-то велит нам работать не так, как нам бы хотелось, и мы злимся. Значительная часть жизни людей уходит на непереваривание неприятных проявлений других, и, наоборот, на наше собственное выражение негативных эмоций, оправдания, критику и тому подобные постыдные проявления. Если же мы способны выдерживать все это, то мы работаем не только на себя, но и для всех, все дальше отодвигая таким образом вредоносные импульсы самолюбия и тщеславия, наводняющие общество.

Работа начинается с "деланья того, что ему делать не хочется". Мы чувствуем, что, выполняя физическую работу, уже еле передвигаем ноги; тогда нужно заставить себя бежать или работать еще быстрее. "Оно" -это наша механическая часть, которую проще всего заметить в опыте нашего тела. Пост служит хорошим примером деланья того, чего "ему" не хочется делать: но спектр возможных направлений здесь колоссальный.

У нас есть личность и Сущность. Личность, маска, может занимать главенствующее положение, но это не собственно "Я", не моя Сущность. Инициатива и утверждающая роль должны принадлежать Сущности; тогда личность становится отрицающей и пассивной силой. Однако для того чтобы иметь возможность распознавать импульсы, исходящие от Сущности, мы должны пройти важный процесс развития. Тем не менее, не следует думать, что все это относится исключительно к интеллекту: довольно часть пробуждение Сущности происходит через тело, даже еще до чувств. Практически все так называемое мышление сопряжено с личностью и подкрепляет иллюзию идентичности. Если же пробуждается Сущность, то она может противодействовать личности в целом, а не просто таким ее элементам, как, например, привычки или реакции.1

То, что мы можем делать посредством самоотверженности, помогает нам в пробуждении Сущности. Это в особенности относится к работе над дыханием: жертва дыханием - это один из секретов работы.

Один из наиболее трудных, но при этом и наиболее плодотворных видов работы начинается, когда мы работаем во втором направлении, даже, потеряв всякое ощущение реальности этой работы. Нам кажется, что мы пытаемся работать вообще без каких-либо причин: у нас нет никакой уверенности, мы ни чувствуем никаких результатов, и мы ощущаем определенную оторванность от реальности работы. Тогда мы должны перейти на более глубокие уровни своего бытия, а то, что мы принимаем за уверенность, результаты и реальность недостаточно глубоко.

Все это может подвести нас к мысли об отречении. Акт отречения относится ко второму направлению работы, поскольку подразумевает борьбу. Второе направление работы как раз и состоит из освобождения от привязанностей, предубеждений, состояний, идей, предрасположенности и т.п. Все привязанности относятся к низшей природе, вне зависимости от того, сопряжены ли они с имуществом или с какой-то картиной мира.

Последний пример, который бы я хотел привести вам в этой связи — это практика внутренних упражнений. В этом случае мы должны быть особенно внутренне активными по отношению к себе и работать со своим вниманием. Мы должны играть утверждающую роль по отношению к механичным частям своей психики и придерживаться этой позиции. Впрочем, я отнюдь не призываю вас пытаться вообще заглушить мысли -усилия подобного рода только осложняют ситуацию. В данном случае важно удерживать свое внимание в русле выполняемого упражнения и того, что для него требуется; все остальное, что может появиться в нашем уме в этот момент, нужно игнорировать. Второе направление работы всегда принимает подобный вид. ?1ужно, чтобы утверждающий элемент играл свою собственную роль, то есть утверждал. Это в корне отличается от попыток противодействия отрицанию отрицающей силы.

1 Эта короткая ремарка обсуждается в качестве отдельной темы в книге Дж. Г. Беннетта В глубине человека (Deeper Man).

Здесь же следует отметить, что такие понятия, как, например, "воля" и т.п., в обычном понимании представляют собой отрицание отрицания, и ничто из этого не похоже на истинно утверждающую силу.

Как уже было сказано выше, хотя и не напрямую, второе направление работы преимущественно сопряжено с трансформацией энергий. Поэтому мы можем в определенном смысле считать "питание" и "переваривание" трех видов человеческой "пищи" относящимся к работе.

Выдержки из бесед

"Разница между первым и вторым направлениями работы аналогична разнице между формовкой глины - приданием ей желаемой формы - и ее обжигом. Следуя первому направлению работы мы можем прийти к правильному отношению, правильному пониманию, правильной предрасположенности и т.п., но само по себе это не предаст нам силы двигаться дальше. Мы должны предпринимать что-то, что соответствует воздействию огня на глину, в результате чего меняется сама глина, то есть самое ее вещество, а не просто внешняя форма. В процесс вовлекаются энергии особого рода. И на самом деле трансформации энергий, которые могли бы позволить нам поддерживать в себе высокий потенциал, должны быть нашей основной заботой. Если не заниматься вторым направлением работы, то на всех преимуществах знания можно поставить крест.

Просто на удивление трудно передать человеку, не имевшему подобного опыта, что значит работать над собой. Например, если рассказать человеку, у которого не было соответствующего опыта, о том, что Гурджиев называл "делать то, чего оно делать не хочет", у него сложилось бы об этом совершенно ложное представление как, например, о какой-то навязанной извне дисциплине.

Однако трудность заключается не только в отсутствии единого опыта. Очень существенно то, что детям никто не рассказывает о бытии. В результате, это понятие не входит в обычный образ мышления о человеке и его проблемах. Дисциплина всегда рассматривается как нечто, приобретаемое как навык. Мы учимся тому, как нужно вести себя, что делать и как обеспечивать себе комфортные условия существования. В случае же работы над собой от нас требуется совершение усилий, не приводящих ни к каким внешним результатам. Как правило, мы не замечаем этого, хотя и принимаем это как нечто само собой разумеющееся, поскольку нас никто и никогда этому не учил. Наверно это одна из главных причин, по которым Гурджиев настолько агрессивно высказывался в отношении современного образования, уделяющего все меньше и меньше внимания бытию. К сожалению, практически отсутствует понимание того, что одна из первостепенных задач образования должна заключаться в разъяснении людям необходимости бороться с собой, и причем не для того, чтобы быть добросовестными гражданами, а потому, что в противном случае у них просто не будет бытия. Это обстоятельство сегодня вызывает большие опасения у многих мудрых людей, в особенности, на Востоке".

"Помимо видимых перемен, есть еще что-то, что большинство из вас уже начало ощущать. Дело в том, что каким-то образом само наше вещество меняется. Мы становимся более вещественными. Мы начинаем осознавать, насколько призрачны обычные условия жизни, и что в нас есть что-то, не состоящее из иллюзий. Все это мы называем бытием.

Что же тогда следует понимать под работой над бытием? По самой своей сути работа над бытием подразумевает борьбу с собой - конфликт между двумя своими частями, между собственным утверждением и отрицанием. При этом нетрудно заметить некую повторяющуюся черту, которая, конечно, может быть сопряжена просто с нашей личностью или определенной привычкой нашего тела.

Каждый из нас работал над этим в форме той или иной поставленной перед собой задачи. Это борьба между да и нет. Наверное, самым явным и простым примером будет держание рук в карманах. Каждый из нас когда-нибудь да ходит, вытянув руки по бокам. И при этом все мы знаем, что однажды мы будем держать руки правильным образом, и наше тело будет говорить "нет", а ум - "да".1

'Гурджиев применял это упражнение как основной способ начала работы над собой. Ученик должен был держать руки горизонтально и не двигать ими, пока внимание оставалось разделенным.

Одна из причин, по которым это упражнение следует считать особенно полезным, заключается в том, что мы должны уметь организовывать в себе эту борьбу. В то же время, эту борьбу отнюдь не следует идентифицировать только с борьбой между умом и телом, поскольку это может также быть и борьба с собственной эмоциональной природой, собственными симпатиями и антипатиями.

Нужно понимать, что "укрепление воли" - это бессмысленная расхожая фраза, которую люди употребляют, на самом деле, говоря о бытии. Они не знают, каким образом воля входит в нашу жизнь. Поэтому, либо слово "воля" используется не по назначению, либо ее существование вообще отрицается. В обоих случаях имеет место непонимание того, что воля не является частью нашего ума".

Кто-то спрашивает о страдании

"Если вы имеете в виду добровольное страдание, когда одна часть нас заставляет другую часть нас страдать, как, например, в упражнении с удержанием рук по бокам, то это, вне всяких сомнений, относится сюда. Если мы открываем себя - например, если застенчивый человек, который не любит выступать на собраниях, заставляет себя выступать публично -в нем происходит борьба. В последствии нечто выплескивается наружу, но сначала он должен что-то преодолеть внутри себя. В некоторых случаях человек предвидит страдания и не делает того, что, по его мнению, не сможет вынести, например, выступить с речью перед публикой. При этом неизвестно, что он будет чувствовать в сам момент выступления: покажется ли это ему сложным или нет. Все это происходит внутри человека, а, значит, относится к нашей теме".

"В этом случае, очень подходит фраза "бытие-усилие". Еще одна весьма расхожая фраза, которая тоже относится к нашей теме: "работа над собой"".

1 См. комментарий о тапасе в предисловии. Для трансформации нам нужен огонь. Аскетизм - это топливо.

Ученик "Подходит ли сюда также и термин тапас, которым часто пользовался Шивапури Баба?" Дж.Г.Б. "Тапас, да".

У. "Мне кажется, мы не можем использовать его в данном случае, поскольку это не английское слово. Дословно оно переводится как исправление огнем, а, значит, подразумевает противоборство". Дж.Г.Б. "Слово тапас изначально означало тепло. Так, в посвященных сотворению мира гимнах Веданты говорится о том, что именно тапас согрело яйцо мира, в результате чего появилось творение."' У. Я не могу правильно подобрать слово. Что-то наподобие трансформации или трансмутации. Должно быть какое-то слово, которое бы указывало на явные изменения в человеке. Ближе всего сюда подходит понятие борьбы, поскольку именно с нее все начинается. Единственное, что приходит на ум - это трансформация или трансмутация". Дж.Г.Б. "Это очень интересно. Есть такое понятие, как трансмутация негативных эмоций, которая явно должна относиться к этому же вопросу. Но достаточно ли это широкое понятие? Подразумевает ли оно, что мы всегда должны быть активными в этом отношении? Давайте обсудим термин "трансмутация". Ранее мы о нем не говорили. Мне хотелось бы по подробнее с ним разобраться. Вне всяких сомнений, второе направление работы в любых его проявлениях, приводит к трансмутации. Происходит некое изменение самого находящегося в нас вещества".

"Мы получаем третью пищу в результате борьбы между да и нет. Вторая пища поступает в нас, благодаря внимательному дыханию. И, наконец, пища первого вида входит в нас автоматически, и все, что мы можем делать в этой связи - это не допускать нарушения действия в результате избыточности, то есть перерасхода энергии пищи. Другими словами, из этих трех видов пищи для первой нужнее всего усилия, направленные не на совершение действия, а на предохранение его - усилие сдерживания. Третья практически не предполагает каких-либо действий, помимо усилий по сдерживанию, за исключением того, что мы должны быть начеку и осознавать воздух. Пища же третьего вида явным образом порождается борьбой и жертвой".'

"Долгое время, на самом деле, на протяжении целых месяцев, я чувствовал, как во мне разгоралось какое-то сражение, тогда как я сам был всего лишь полем битвы. И действительно, в нас есть что-то, что позволяет целым армиям вести внутри нас кровопролитные войны! Жалость к себе. Я знал, что моим долгом тогда было предотвратить выплескивание всего этого наружу, чтобы окружающие люди ни коим образом не страдали от этого. Я воспринимал это как свою обязанность и считал, что со стороны ничего не должно быть заметно. Внутри все просто кипело, и я тогда не мог понять, делал ли я что-либо или нет. Что-то во мне всеми силами пыталось уйти от того, что по моим представлениям я должен был делать, но что-то, все таки, не отпускало. Я помню, как снова и снова я не мог лечь в постель, как я все ходил кругами полночи, а иногда и всю ночь напролет в состоянии какого-то внутреннего смятения. Дело в том, что все это происходило внутри меня, и я не мог ни попросить кого бы то ни было о помощи, ни даже рассказать об этом. Никто не должен был об этом знать. Я был абсолютно уверен в этом. Я оказался в той ситуации, когда человек ощущает в себе утверждающую и отрицающую силы, но при этом также ощущает, что не способен больше выносить разворачивающуюся внутри себя борьбу. Я думаю, это относится ко второму направлению работы. В моем случае, наверное, мне действительно нужно было отпустить поводья, но я не мог сделать этого, тогда как это было совсем не так просто как разжать пальцы и выпустить птицу на волю. И все же, в результате с нами происходят определенные изменения, причем довольно глубокие".

1 Поначалу Гурджиев называл первую бытие-пищу "впечатлениями", и это понятие стали наивно идентифицировать с обычными чувственными впечатлениями.

"Гурджиев где-то пишет об организации внутренней борьбы. Кто-то упомянул "кристаллизацию", и именно в этом заключается результат всей этой борьбы, так же как алхимическая трансмутация металлов, о которой пишет Гурджиев."1

"Если в нас действительно живет работа, у нас будет постоянное чувство, что я должен делать что-то, но в то же время не могу, но всегда будет точка, в которой мы отклонимся от основного направления. Это чувство того, что все внутри развивается, чувство существования между "я должен" и "я не могу", безусловно, относится к теме сегодняшнего обсуждения.

У. "Получается, что в ходе этой борьбы необходимо все время с чем-то смиряться, чтобы что-то приобретать".

Дж.Г.Б. "Совершенно верно. Этого просто нужно каким-то образом достигать. Так, например, многие старательно работали над движениями, по-настоящему борясь и доходя практически до отчаянья, но борьба продолжалась, пока, наконец, им не удавалось открыть чему-то дверь, и тогда движения становились частью их самих".

У. "Уместно ли в данном случае говорить о рождении заново?"

Дж.Г.Б. "Да, но, на самом деле, эта фраза не описывает ситуацию, когда человек активен в отношении себя самого. Я думаю, правильнее будет использовать выражение "работа над собой", если конечно отдавать себе отчет во всем, что под этим подразумевается. Если вы постараетесь объективно оценить свое понимание фразы "работа над собой", то, скорее всего, придете к выводу, что сформировали у себя некий ментальный образ принуждения себя делать то, чего не хочется делать. Это конечно так, но, когда в действительности подходишь к работе над собой, обнаруживается огромное разнообразие различных видов сопротивления, и причем не только с позиции нежелания совершать те или иные действия, но и в гораздо более коварной форме, когда мы убеждаем себя, что мы не должны совершать того-то и того-то, по крайней мере, сегодня. Есть много более достойных вещей, которые должны стоять в наших планах на сегодня, но только не это! Собрав все эти формы блоков, и, осознав, что все они должны быть включены в понятие "работа над собой", мы наверняка не ошибемся".

"Работа над движениями начинается с первой фазы, которая явно относится к перовому же направлению работы: вы ассимилируете, вы должны впитать в себя и выучить движения, и только тогда вы сможете делать их сами. Уже после этого должен начаться следующий этап: вы пытаетесь сделать движение, собрав все воедино. Это, безусловно, включает в себя борьбу и напряжение внимания, и, все же, если движение очень сложное, у вас оно не получится. Однако, если у вас будет возможность работать над ним долгое время, наступит переломный момент, что-то просто сдвинется с мертвой точки, и движения просто польются из вас. Тогда вы поймете, что движение действительно дошло до вас".

1 См. П. Д. Успенский, В поисках чудесного.

"Или давайте возьмем в качестве примера, те часто рассказываемые на тематических беседах истории о высвобождении и о том, как оно радикально изменяло все положение вещей. Так следует ли считать это высвобождение частью второго направления работы? Это происходит в нас не под действием высшей силы, и представляет собой нечто среднее между утверждающей и отрицающей силами. Происходит определенная перемена, можно даже сказать, переворот, и отрицающая сила, вместо того, чтобы осложнять выполнение задачи, неожиданно подхватывает ее и участвует в ее осуществлении. Заметить это не трудно, и мы отмечаем это в процессе обучения движениям и в других ситуациях. Относится ли это явным образом ко второму направлению? Может быть, у кого-нибудь есть сомнения на этот счет?"

У. "Для трансмутации необходимо разделение. В качестве примера вы приводили алхимию. Прежде чем пройти трансмутацию, вещество должно подвергнуться разделению. То есть грубое должно быть отделено от тонкого. Трансмутация подразумевает разделение, но следует ли считать последнее его частью? Я не думаю, что этот процесс целостен сам по себе".

Дж.Г.Б. "Прежде всего, в данном случае мы должны четко оговорить терминологию. В самом начале мы называли слово "борьба", и сюда оно тоже безусловно относится. Следует лишь отметить, что борьба - это далеко не всегда внутреннее мучение, борьба между желанием и не желанием делать что-либо. Иногда борьба может быть такой же спокойной, как и высвобождение. Сюда же относится и термин "усилие". Есть и другие слова. Если вы не хотите сводить все к одному слову, можете объединить сразу несколько, например, в слове самодисциплина". У. "Напряжение"

У. "Я пытаюсь как-то определить отсутствие эго".

Дж.Г.Б. "Возможно, самоотречение?"

У. "Нет, это в большей степени относится к личности, точнее, к избавлению себя от личности".

Дж.Г.Б. "Совершенно верно. Есть такая разновидность работы, когда инициатива и активная сила переходят к Сущности. Личность при этом становится отрицающей, или пассивной. Мы уже обсуждали несколько подобных примеров на предыдущих беседах. Однако мне не приходит в голову термин, которым бы можно было все это описать. Может быть, у кого-нибудь есть идеи на этот счет?"

У. "Джартклом".

Дж.Г.Б. "Обычно под этим термином понимают разделение, и оно, конечно, участвует во всем этом. Термин джартклом в основном описывает "угрызения совести". Это что-то происходящее изнутри, что-то сакральное. Возможно даже, в нашем случае это акт благодати".

Примечание редактора англоязычного издания:

В книге Рассказы Вельзевула Гурджиев использовал термин джартклом, имея в виду пробуждение, при котором три силы триады разделяются в нас. Это может произойти в результате внешнего "шока", или же просто спонтанно. При этом спонтанная форма относится к седьмому направлению работы. См. "Джратклом", Беседы о Рассказах Вельзевула.1

 

Третье направление работы

Служение

Утверждение в общине

Описание

Основная особенность этого направления работы заключается в том, что мы должны отдавать часть своей жизни чему-то постороннему по отношению к тому, ответственность за что мы взяли на себя. Пожалуй, наиболее очевидным примером будут родительские обязанности. Люди, пусть даже никогда и не слышавшие о работе и трансформации, могут обрести нечто реальное, - если настойчиво стараются быть настоящими родителями. В то же время для этого нужны определенные знания - знание человеческой жизни (практическое знание), а также неподверженность разного рода пагубным иллюзиям и знание себя: хороший родитель не может быть слабым, он должен обладать бытие-силой, которую дает второе направление работы. Третье направление работы подразумевает жертву, и одна из ее важных в данном случае форм - это жертва в пользу будущего. Мы должны работать сегодня ради того, чтобы у людей в будущем были те или иные возможности, причем эти люди ничего не будут знать о нас и возможно даже ни разу и не задумаются о работе предыдущих поколений.

1 См. Дж. Г. Беннетт, Беседы о Рассказах Вельзевула, Москва, 2001 г.

 Третье направление работы включает в себя очень простые вещи, и очень важно, чтобы мы учились на них. Так, мы многому можем научиться, просто заботясь о материальных объектах, например, об инструментах. Каждый раз, когда мы пользуемся предметом, мы обязаны хорошенько вычистить его и положить его на свое место. Инструмент не может сделать этого сам. Иногда эта обязанность может доставлять нам большие неудобства, особенно если мы беремся ухаживать за инструментами общего пользования. Эта работа подразумевает поддержание порядка в человеческом окружении, для чего, в свою очередь, нужно, чтобы кто-то постоянно был начеку и был бы готов исправлять пагубное воздействие людей и времени.

Даже в такой нехитрой деятельности есть что-то от "неблагодарной работы", характерной для этого направления. Многие люди будут не замечать нашей работы, другие же не будут придавать ей значения. Это очень важно. Эта работа ведется на основании добровольно взятых на себя обязательств, и любая награда, в особенности, похвала лишит нас ее результатов. В Евангелии говорится "Берегитесь, чтобы не произносить своих молитв перед людьми и чтобы вас никто не видел", а также "Творите добро в тайне" и даже "Пусть ваша правая рука не знает того, что делает левая". Те же, кто ведут работу в этом направлении, но при этом ждут для себя похвал, совершенно не понимают его сути.

В учении Шивапури Бабы,1 эта работа описывается под названием "долг": она просто должна быть выполнена, и кто-то берется за это. У нас есть обязанности в отношении своего тела, своей семи, своей профессии и т.п., и мы должны исполнять все эти обязанности "непременно и безупречно". Шивапури Баба явно приуменьшал значение конфликта между различными заботами, охватывающими людей на пути саморазвития, и мы с вами должны учитывать ту работу над собой, которую просто необходимо проделать, чтобы освободиться от привязанности к заботам о себе и прочим личным интересам. В результате происходит уход от потребности в личном времени, личной жизни, свободе передвижения и т.п. Каждый по-настоящему работающий родитель знает это. В случае же свободного человека все может обстоять совершенно иным образом: достаточно видеть необходимость в следующем верном действии. Конечно, это направление работы подразумевает, что мы способны видеть то, что необходимо в данный момент, или же осознавать свои обязанности, прежде чем что-либо предпринимать. Но каждый из нас способен на те или иные действия, и с этой точки зрения чрезвычайно важным опытом является забота о материальных объектах, поскольку в этом случае обязанности каждого в достаточной мере очевидны для всех.

1 Книга Дж. Г. Беннетта Долгое паломничество, или учение Шивапури Бабы в настоящее время находится в переводе.

Сложнее обстоит дело с заботой о животных. В этом случае абсолютно необходимо правильное отношение и способность правильно понимать их нужды. Нельзя давать слишком много, но нельзя давать и слишком мало: перекармливание отнюдь не является показателем настоящей заботы. Животные очень нуждаются в нас, поскольку мы поставили их существование в прямую зависимость от человеческого. В связи с этим забота о них входит в число наших непосредственных обязанностей, и, тем не менее, лишь очень немногие люди способны на что-то большее, чем какая-то поверхностная помощь и снисходительная сентиментальность. Подобным же образом обстоит дело с нашим организмом. Мы обязаны заботиться о своем организме и удовлетворять его потребности. Нельзя обделять его, хотя излишнее снисхождение тоже недопустимо. На самом деле, в заботу о собственном организме заложено очень много. Заботясь о физическом теле, мы заботимся об инструменте Работы. Ничего важнее и быть не может.

Можно многое почерпнуть также и из заботы о растениях. Правильно ухаживая за растениями, мы должны отдавать им часть своих чувств.' Между человеком и растениями возникает очень тесная связь на уровне чувств, которая в последние годы даже стала объектом научных изысканий.2 Дело в том, что в этом случае необходима жертва со стороны чувственной жизни в пользу мира растения, а иногда и каждодневное внимание. Поливать растения летом может оказаться очень непростой и трудоемкой задачей, но, как и в ситуации с животными, мы просто обязаны давать растениям воду, поскольку сами же поставили их в неестественные условия.

Когда же дело доходит до людей, опасности третьей линии работы во много раз возрастают по сравнению с животными. Давайте опять обратимся к теме родительства. К числу необходимых жертв в этом случае может относиться даже отказ от возможностей, предоставляемых другими направлениями работы. К примеру, родителю иногда приходится отказываться от присутствия на лекции или от встречи со знающим человеком, по той причине, что ему нужно ухаживать за ребенком. И, действительно, у некоторых людей возникает конфликт между "Работой" и семейными обязанностями. Обычно это следствие непонимания. Долг сопряжен с работой, и уклоняться от него ради чего-то другого, значит потерять реальность работы.

1 См. Дж. Г. Беннетт, Духовная психология, об уровне растения в человеке (прим. ред.).

2 См. Гурджиев, Views from the Real World (Взгляд из реального мира), Routledge & Kegan Paul, 1973, p. 253

В этой же связи, забота потенциальных родителей о своем собственном состоянии во время беременности и о развитии плода относится к третьему направлению работы, и ее ни в коем случае не следует считать менее важной, чем какая-либо другая деятельность, считающаяся относящейся к "Работе". Пожалуй, спокойствие - это самый большой вклад, который только может внести мать в будущее ребенка.

Наверное ни у кого не вызывает удивления то, что третье направление работы подразумевает страдание. И прежде всего это относится к нашей чувственной природе, поскольку для исполнения наших обязанностей нам приходится жертвовать чувствами. Нам приходится делать то, что нам делать не хочется, оставлять в стороне собственные желания и подчинять себя требованиям ситуации. По словам Гурджиева, посвящая себя служению другим людям, мы неизбежно навлекаем на себя страдания. Отсюда же берет свое происхождение термин преднамеренное страдание: мы стремимся к страданию, мы страдаем потому, что берем на себя обязательства, делающие страдание неизбежным.

Для Гурджиева преднамеренное страдание было ключом к работе, и мы должны со всей серьезностью относиться к этому третьему направлению работы. На самом деле, без понимания собственных обязанностей мы практически ни на что не способны. Я слышал историю о кошере-забойщике скота, который остался в городе уже после того, как закончилась война, и отказался от возможности иммигрировать в Израиль, хотя и отправил туда свою жену и детей. Он чувствовал себя обязанным остаться ради горстки старых евреев, которым без него не к кому было бы обратиться. Вот образ истинно праведного человека, поскольку в этой ситуации он не мог видеть для себя никакой выгоды - только исполнение собственного долга; и уж конечно ни коим образом не чувствовал себя праведным.

Работая ради других, мы получаем шанс избавиться от эгоизма. Это кенозис,' который может совершаться только в результате подчинения утверждению, исходящему извне, и работа на благо ближних безусловно относится к этой категории. Но должна быть настоящая самоотдача, а не просто действие, вызывающее ощущение жертвы и даже льстящее нашему самолюбию. Мы должны поддерживать очень трепетное равновесие, поскольку работа ради блага других требует от нас силы бытия, среди проявлений которой можно назвать, например, способность быть непреклонным, когда хочется сойти с дистанции, или же, наоборот, проявить мягкость, когда хочется вести себя посуровее. Кроме того, мы должны обладать настоящим практическим знанием и пониманием, которые преимущественно приобретаются в ходе ассимиляции жизненного опыта. Другими словами, для правильного ведения работы по третьему направлению нужно иметь за плечами опыт работы по первым двум, то есть мы должны сначала сами многому научиться, для того чтобы жертвовать собой разумно и целесообразно.

1 Кенозис - греческое слово, смысл которого - самоумаление, или самоуничижение. Классическим примером является Воплощение и Вочеловечение Сына Божьего, Иисуса Христа, и предания Им Себя на крестную смерть ради спасения человечества (прим. ред.).

При этом жертва не всегда подразумевает борьбу: все может произойти мгновенно и практически импульсивно, и в то же время вполне соответствовать своему предназначению. Позже мы будем удивляться и восклицать: "И зачем я это сделал? К чему мне понадобилась эта морока?" Бывают моменты, когда мы действительно можем освободиться от своего эгоизма, и дать другим то, что им нужно. Когда такое происходит, мы должны быть особенно внимательными и делать все должным образом, поскольку в этом случае у нас нет обычной свободы и привычных чувств.

В определенном смысле, работа на благо своих ближних, безусловно, является одним из возможных проявлений того, что мы называем "внешней внимательностью". В этом же можно усмотреть весьма интересную связь между вторым и третьим направлениями работы. Борьба с "внутренним вниманием", то есть с субъективными рассуждениями об отношении других людей к себе и буквально рабской зависимостью от мнения посторонних, нужна для того, чтобы позволить нам быть внимательными по отношению к внешнему, то есть внимательно заботиться о благополучии своего ближнего. Внешнее внимание должно начинаться с заботы о внешних условиях жизни других людей. Забота же о внутренней жизни людей требует понимания и проницательности более высокого уровня.

Хорошим началом работы по третьему направлению могут быть беседы с другими людьми о том, что нам уже известно. Мы уже что-то получили от этой работы и наш долг поделиться этим с другими: рассказать им о том, что известно нам, показать им методики и поделиться опытом; даже открыть что-то из своей внутренней жизни или внутренней пустоты. Однако это следует делать, руководствуясь тем, что нужно людям, а не тем, что бы нам хотелось передать им. Что же касается проявления, то есть обязанности открывать работу другим, то это относится к совершенно иному направлению работы.

Выдержки из бесед

"Третье направление работы можно назвать служением, и к нему относится не только работа ради окружающих нас людей, но также и работа ради потомков. В книге Гурджиева Все и Вся очень много внимания уделяется необходимости оставлять после себя что-то на пользу будущим поколениям. Поняв важность этого аспекта работы, мы таким образом подготовим почву для лучшего понимания самих условий времени, пространства и вечности, в которых мы существуем".

"Я думаю не должно быть никаких сомнений в том, что под понятием "сознательный труд и преднамеренное страдание", или бытие-парткдолг-дъюти, Гурджиев подразумевал работу во благо других людей, и, в частности, ради будущих поколений. Кроме того, по его словам, забота о благе окружающих означает сознательное самоотвержение.

Значительная часть работы, если перевести ее в активное состояние, может осуществляться вполне успешно и без соприкосновения с эгоизмом. Именно поэтому, по его словам, благодаря сознательному труду и преднамеренным страданиям можно избавиться от последствий влияния органа кундабуффер.1 Он утверждает, что это именно тот способ, который был предусмотрен нашим Творцом для сознательного совершенствования существ".

"Для некоторых людей очевидно, что, хотя они и вполне способны совершать усилия по третьему направлению работы, то есть, если нужно что-то сделать вовне их самих, они с готовностью сделают это, они тем не менее всячески избегают внутренней работы по преодолению собственных слабостей и изменению себя. Некоторые люди очень много делают для других и даже очень стараются, но вы все-таки отмечаете, что сами они не меняются, что в отношении их собственных ошибок и слабостей практически не заметно никакого прогресса. Иногда можно наблюдать даже некий переворот, то есть их внешние действия превращаются в занавес, скрывающий то, что должно делаться внутри них".

"Это третье направление работы, вне всяких сомнений, открывает огромные возможности, и приходит время, когда от нас могут потребоваться очень большие жертвы ради окружающего мира. На этом пути жертвой может стать даже собственная жизнь. Однако, как об этом прекрасно сказал св. Павел, вы можете отдать свое тело на сожжение и делать для окружающего мира все, что необходимо, но, если вы внутренне не освободились от зла и самолюбия, это вам не поможет".2

"Несомненно, сюда же мы должны отнести такие аспекты работы как открытие себя приходящим. Это должно происходить как передача знаний, или же, как служение. Можно ввести деление на работу, сосредоточенную на внутреннем мире самого человека, и работу направленную

1 Об органе кундабуффер см. Г. И. Гурджиев, Рассказы Вельзевула своему внуку и Дж. Г. Беннетт, Гурджиев: путь к новому миру, Москва, 2001 г. (прим. ред.).

2 Имеется в виду Первое послание Ап. Павла христианам Коринфа, глава 13, 1-13.

вовне. Все это замечательным образом изложено в Правиле св. Бенедикта, написанном в седьмом веке. По его мнению, идеальный монах должен обладать двумя свойствами: он должен быть способен полностью сосредоточиться на себе в процессе медитации и работы, а община в целом должна уметь погружаться в тишину; они должны принимать всех людей, приходящих в монастырь и быть готовыми поддержать каждого в его нуждах. Община должна уметь хранить молчание, и в то же время монахи должны делиться своими знаниями и музыкой. В этом заключалась цель: быть полностью занятыми невидимым и духовным миром, и, в то же время, быть готовыми выйти в мир и целиком отдать себя проявлению, и причем не только в плане совершения благих поступков, но и в плане выражения своими действиями любви Божьей. В Правиле св. Бенедикта многое из этого изложено в мельчайших подробностях. Однако все можно объединить в три категории: поклонение, служение, проявление.

Нейтральность

Мы выбрали слово "нейтральность", чтобы подчеркнуть особенность нашей роли в проявлении. Дело в том, что с точки зрения обычного понимания соответствующих слов, утверждение, что мы играем согласующую роль, или выполняем согласующую работу, могло бы навести нас на мысль, что мы почти что разрешаем конфликты. Истинный же смысл этой работы ближе к идее свободы, то есть в данном случае нейтралитета, что позволяет нам нести в себе или передавать одухотворяющий импульс. Если мы говорим об Активном и Воспринимающем направлениях работы, то направление работы, в котором оба эти аспекта отсутствуют, лучше всего назвать Нейтральным.

 

Четвертое направление работы

Проявление

Согласование в действии

Описание

С точки зрения этого направления работы в его чистой форме, мы ни коим образом не должны вмешиваться в действие ни активно, ни воспринимающе. Работа сама проявляет себя. На самом деле, убедиться в этом не сложно, если вы уже поняли, что ни чего самостоятельно не сделали и по-настоящему не дали свое согласие ни на что совершающееся в вас.

Перед нами стоит особая задача. Работа должна обеспечивать проявление скрытого; духовному миру требуется вместилище и инструмент, посредством которого он мог бы действовать в этом мире. В этом как раз и может состоять наша роль, если, конечно, мы окажемся способны уступить дорогу. Мы должны перестать представлять собой нечто обособленное.

Мы можем лучше понять это направление работы, играя роль, когда роль - это самое важное, что есть, а мы сами по себе не имеем никакого значения. Это не означает, впрочем, что никакой разницы между проявлениями работы в случае разных людей нет. Каждый человек вносит свой собственный творческий вклад. Это и "их" проявление тоже, поскольку проявление использует инструменты, в число которых входит и сама самость данного конкретного человека. Если дело обстоит именно так, творчество представлено в его чистой форме, то есть оно не несет в себе элементов эгоизма и тщеславия.

Все создается именно посредством Третьей Силы. Именно так все появляется на свет, и все же мы должны признать, что это есть ничто. На Востоке это называют Дао, посредством которого человек может стать творческой силой. Здесь мы имеем дело с мистической тайной - человек становится мистической силой, ничего при этом не делая.

На это направление работы можно выйти, практикуя гурджиевские движения. Движения представляют собой проявление Работы. Если только мы найдем в себе возможность уйти с пути этого процесса, движения будут проявлять в себе Работу. Мы позволяем движениям совершать себя. Для проявления требуется необходим человеческий организм, и когда мы позволяем Работе использовать свое тело, нам самим не нужно ничего делать. В результате мы получаем радость; само движение несет в себе радость, наш организм ликует, и мы свободны. Трудно описать состояние сознания человека в такие моменты. Можно сказать, что в этом случае мы, с одной стороны четко знаем обо всем происходящем, но, с другой стороны, ничего не осознаем. Мы теряем контакт с нашей обычной самоосведомленностью.

Когда мы встречаемся с чем-то подлинным, это всегда проявление Работы. При этом одним из обязательных условий является практически полное отсутствие тщеславия и заинтересованности в результатах личного характера. Если человеку свойственно именно такое проявление, это значит, что он по-настоящему вовлечен в Работу, трансформирован и в результате этой деятельности повышает уровень своего бытия. Вообще.

качественно выполняя свою задачу, мы чаще всего параллельно реализуем и проявление. Так бывает, когда собственно от нашего ума и способностей ничего не исходит. Именно в этом состоит важнейшая основа искусства, которая помогает менять и обогащать мир, и приводит в недоумение самих художников, если они не понимают, что реальность должна передаваться через них, а не исходить от них. Это как раз тот случай, когда мы выполняем роль передающего звена, осознавая собственную ничтожность. Когда нам нужно передать Работу другим, мы должны молиться о возможности забыть себя. Мы должны приложить к этому максимум усилий, а затем уйти с дороги. Это Работа.

Выдержки из бесед

Дж.Г.Б. "В субботу утром мы проделали интересный эксперимент в этой же комнате. Может быть, кто-нибудь из вас напомнит нам, в чем он заключался? Мы начали его в этой комнате и продолжили уже, работая на огороде".

У. "Мы визуализировали несколько действий, которые планировалось позднее осуществить в действительности, а затем перенесли их на реальное событие".

Дж.Г.Б. "Я бы хотел спросить у вас, что в данном случае подразумевается под "визуализацией"? На самом деле, можно использовать здесь понятие "построение ментального образа", с той точки зрения, что был создан ментальный образ, который мы могли воспринимать совместно. Визуализация же, в данном случае, могла бы означать то, что каждый из нас делал обособленно. Однако важнее всего то, что у нас всех было что-то общее. Когда мы в прошлом году работали над огородом, многие из нас проводили там дни напролет, приводя его в его сегодняшнее состояние после зимнего запустения и грязи. В субботу же мы уложились в три-четыре часа работы. Мы обнаруживаем, что нечто "осуществлялось через нас", и, причем, особенность процесса заключалась в том, что он включал в себя как активное, так и пассивное состояния. Тем не менее, вы, наверное, уже отметили про себя, что в процессе участвовала какая- то иная сила. Конечно, в данном случае не приходится говорить о большой глубине происходившего, поскольку мы к этому еще не вполне готовы, но уже по прошествии нескольких минут я почувствовал, что метальный образ был достаточно серьезным, чтобы объединить все в одном общем действии, и что что-то должно произойти. Именно это нечто, появляющееся на свет через нас, и есть то, что следует понимать под проявлением. Безусловно, мы можем и должны подготавливать условия для этого, но настоящее значение в данном случае имеет не то, что мы дела- ем, а то изменение в ситуации, которые охватывает нас, после должной подготовки с нашей стороны.

Конечно же, проявление начинается с подготовки, но затем на первое место выходит нечто иное. Причем этот захват власти происходит не внутри нас, как в случае подчинения, и это не наша инициатива и активные действия, как в случае служения: в данном случае мы не можем понять, то ли это делаем мы, то ли это делается через нас или с нами. И это в равной степени относится, как к движениям так и вообще ко всем тем ситуациям, в которых требуется проявление; мы должны сделать многое, но, в конце концов, нечто начинает действовать через нас, хотя картину пишет художник.

Так, мне доводилось наблюдать за работой Джеральда Уайлда:' он делает десятки и даже сотни эскизов и набросков, и у меня была возможность убедиться, в том, насколько это мучительно. И, вдруг, что-то приходит, и он уже больше ничего не делает, он просто знает, что все должно быть именно таким, и просто служит тому, над чем работает".

"Было бы неверным сказать, что, следуя этому способу проявления, мы позволяем использовать себя, хотя, безусловно, от нас требуется согласие, а иногда и очень значительные усилия. Однако, важно здесь то, что мы в определенном смысле теряем себя. Наше положение можно сравнить с положением актера, который перестает быть Мистером Таким-то и Таким-то, и превращается в Гамлета. В данном случае, основное значение имеет роль. Конечно, многое зависит также и от подготовки актера, и от его личных качеств, но ничто из этого не делает его Гамлетом: просто есть роль Гамлета, которую ему досталось играть, и именно это является определяющим фактором. Он мог бы быть лучшим актером в мире, но если не было бы роли Гамлета, то он бы не мог и играть ее. Подобным же образом дело обстоит и с проявлением.

В своем высшем смысле, одна из разновидностей проявления - это воплощение существа для исполнения определенной роли в этом мире, во благо всего человечества. Так, когда мы говорим о Христе как о роли и об Иисусе как актере, играющем эту роль, создается впечатление, что Он мог перестать играть эту роль, подобно тому, как актер рано или поздно перестает играть роль Гамлета. Обусловлено это тем, что аналогия с актером и его ролью применима только к несовершенным ситуациям. Если я сижу здесь сейчас, учу вас и рассказываю обо всех этих вещах, то это не потому, что это был мой собственный выбор, и не потому, что я был особым образом вдохновлен на это, а просто потому, что это составляет часть моей роли. Я уже неделю, а, может быть, даже две или три недели назад знал, что должен буду беседовать с вами об этих семи направлениях работы. Но, откровенно говоря, я не мог сказать о них ничего конкретного. Я знал лишь то, что, по словам Гурджиева, есть три направления работы, такие то и такие то, но можно также говорить и о семи направлениях".

1 Джеральд Уайлд - английский художник, заслуживший широкое признание как импрессионист-абстракционист. Дж.Г.Б. работал с ним на протяжении нескольких лет над выражением идей Работы.

"Совершенный человек - это такой человек, который способен полностью освободить дорогу, вследствие чего начинают происходить совершенно новые и непривычные события. Однако не следует считать, что это направление работы открыто только для совершенных людей. Если мы очень хотим быть использованными, то вполне сможем научиться освобождать дорогу и опустошать себя. Но для этого необходимо сначала избавиться от каких бы то ни было личных притязаний, и даже желания дать что-то другим. Давать что-либо другим означало бы, что мы от них обособленны.

Кроме того от нас требуется служение, как должный и необходимый элемент работы. Вы не можете быть родителями, просто уступая дорогу, вы должны быть собой перед лицом своих детей. Это одна из причин, по которым родители не могут быть учителями своих детей. Человек не может играть роль учителя, оставаясь при этом собой. Он может делать полезные вещи, например, служить людям, но не будет при этом играть роль учителя, поскольку не может предоставлять духовной силе полную свободу действий.

В своих словах: "Я сам делаю все для всех людей, чтобы каким бы то ни было образом спасти некоторых" св. Павел говорит именно об этом.1 И то же самое относится к словам пророка Исайи: "Не будет спорить Он, не будет кричать, речей на улицах произносить не будет, не переломит надломленного тростника и фитиля курящегося не загасит, пока не ни приведет к победе справедливость".2 Эта цитата отражает ту собственную ничтожность, которую так хорошо ощущал Исайя и многие другие пророки. Они знали, что должны быть ничтожными, чтобы Бог мог использовать их.

1 См. также Послание к Филиппийцам (1.21-25)

2 Евангелие от Матфея, глава 18, 19, 20, Исайя (42,1-4).

Нельзя сказать, что проявление сводится к тому, что с нами просто что-то происходит. Что-то проходит через нас, но мы при этом не остаемся пассивными и не являемся просто носителями чего-то. Хотя мы при этом и не делаем ничего от себя самих, мы должны тем не менее быть активными. Наш разум отнюдь не откладывается куда-то в сторону. В происходящее вовлечены все наши возможности, но, все же, мы не привносим ничего своего. Это направление проявления каким-то образом совмещает в себе все остальные направления, но это обстоятельство также сильно осложняет его описание. Было бы неправильно сказать, что какая-то высшая сила овладевает нами и просто использует нас в качестве инструментов. Хотя, именно такое представление может сложиться, когда мы говорим, что работа выполняется не от нашего лица. На самом деле, эта работа проявления подразумевает творческое действие. Человек становится творческой силой, отказываясь от каких бы то ни было собственных действий.

Как же писатели раннего Даосизма пытались выразить это! Скольких из них переполняло ощущение действия этой силы. Около двух с половиной тысяч лет назад это ощущение лавинообразно охватило людей, и на многих людей это оказало мощное воздействие. Этим откровением был переполнен весь Дальний Восток, хотя в каждом случае оно принимало особую форму. Поскольку, судя по всему, там это ощущали гораздо непосредственнее, нам сегодня это трудно понять".

"Это четвертое направление работы, сопряженное с проявлением, не следует считать чем-то потусторонним, привилегией совершенных существ. Оно напрямую относится и к нам. По сути дела, именно с этого все должно начинаться. Поймите, мы сидим тут вместе, и я участвую в проявлении как учитель, а вы - как ученики, и то, и другое — наши роли".

 У. "Так что же, все таки, составляет суть этой Работы? Как насчет настоящего хозяина? Некоторые могут безупречно играть роль радушного хозяина. Иногда, возникает безошибочное ощущение, что человек ведет себя совершенно искренне, а иногда- что это всего лишь маска".

Дж.Г.Б. "Я думаю, что искреннюю игру следует считать частью Работы. Вообще, что следует относить к Работе? Если человек стремится перейти из иллюзорного мира в подлинный, разве это не Работа? Разве у нас нет собственного критерия? Все это должно быть подлинным. На основе чего мы должны относить то или иное действие к Работе? Дело не в форме действия, а в его подлинности. На это постоянно указывал Шива-пури Баба: все, что вы делаете - едите, пьете, спите, плюете, мочитесь -все должно контролироваться вами и подчиняться вам. Он называл это первым направлением работы, первой дисциплиной - вы должны уметь готовить чай.

Давайте рассмотрим простой пример, когда ребенок, будучи по-настоящему ребенком, играет не озираясь по сторонам, чтобы убедиться в том, что на него никто не смотрит, и не осознавая себя в этой детской игре. Этот ребенок реализует проявление ребенка. Можем ли мы сказать, что ребенок работает? Нет. Для ребенка проблемы еще не начались. Если же мы говорим о развлекающем ребенка человеке, который безо всякой показухи и побочных целей просто должным образом играет свою роль, то следует ли считать его действия относящимися к Работе, или нет? Гурджиев называл это облиаватум. Никто пока не смог перевести это слово, хотя наиболее вероятным переводом, наверное, будет "обычный человек". Давайте тогда предположим, что именно так оно и есть: Гурджиев утверждает, что именно с этого начинается Работа. Говоря о науке идиотизма, он, в частности, утверждал, что, сознательно не опустившись до уровня обычного идиота, вы рано или поздно зайдете в тупик и не сможете двигаться дальше".

У. "Мистре Б., как все это соотносится со служением? В чем состоит отличие того, о чем мы говорили от служения?"

Дж.Г.Б. "Служение исходит от нас самих. Это наша деятельность и наш собственный выбор. В нашем же понимании, проявление - это проявление Работы через нас. Вы подняли очень важный вопрос, и мы должны с ним хорошенько разобраться. Работа, или Дух, отчетливо проявляется в добрых от природы, неэгоистичных людях, не думающих прежде всего о себе. В детстве, огромное влияние на меня оказала женщина, из числа тех, которых мы в Англии называем помощницами по дому. Она приходила помогать моей матери. Ее звали Миссис Мёрш, и жила она в Лондонском районе Кокни.1 Она была настолько доброй и неэгоистичной женщиной, что вот уже семьдесят лет я хорошо помню то влияние, которое она оказывала на меня, бешенного и непослушного мальчишку. Это единственный человек, которого я уважал, пожалуй, даже больше своей матери, поскольку я всегда невольно замечал, что в ее действиях не было никакой личной заинтересованности - как и многие другие очень бедные женщины, чья жизнь особенно трудна, она никогда не жаловалась. Тут не может быть вопросов, они проявляют Работу и делают добро, но это не служение. Но о чем у нее уж точно не было никакого представления, так это о том, что она была проявлением Духа Божьего. Наверное, это последнее, что могло бы прийти ей в голову. Но как же нам не назвать эту женщину проявлением Бога, Работы, если кто-то, кто был канонизирован как Святой, является проявлением Работы? На самом деле, ответ дать трудно. Ведь вполне могут существовать святые, о которых никому не известно, и о чудесах которых знают лишь очень и очень немногие люди. Вы, конечно, можете сказать, что это просто редкие исключения. Людей, в которых нет ничего кроме добра очень мало. Но это бросается в глаза, и здесь нужно основательно разобраться. В случае, о котором я рассказал, женщина не могла стать такой без долгих страданий и колоссальной самодисциплины, а также без огромного чувства долга. Я не знаю, была ли здесь также и вера, но я не помню, чтобы она когда-либо говорила о Боге, религии или о чем-нибудь еще в этом роде.

1 Преимущественно заводской район Лондона, где живут относительно малосостоятельные люди (прим. перев.),

Однако мы еще не перекинули мостик от обсуждаемой темы к вопросу о человеке, который естественно и подлинно реализует проявление в той или иной роли. По моему мнению, в этом случае имеет место то же самое. Если что-то делается по-настоящему неподдельно, значит это проявление Работы. При этом совершенно не обязательно, чтобы данный человек когда-либо вообще слышал обо всех этих вещах, или отдавал себе отчет в тех стадиях, через которые ему пришлось пройти для этого. Я так отвечаю на этот вопрос: если все неподдельно, если само проявление подлинно, причем в очень высокой степени, то есть должны практически полностью отсутствовать самолюбие и стремление к результатам личного характера, то это действительно следует считать Работой, а сам проявляющий ее человек трансформирован и благодаря этому обретает бытие.

 

ВОСПРИИМЧИВОСТЬ

"Слово "восприимчивость" подходит лучше всего. "Восприимчивость" и "пассивность" - это два совершенно разных понятия: если мы говорим, что ребенок пассивен в отношении пищи, это значит, что он просто сидит и смотри на свою еду, и вы должны каким-то образом заставить его есть. Если же ребенок восприимчив, то он, по крайней мере, открывает рот. Вы понимаете разницу между пассивностью и восприимчивостью? Пассивность — это негативное состояние, а восприимчивость — нет. В вашем случае вряд ли допустима какая бы то ни было пассивность, как если бы вы просто сидели здесь передо мной и ожидали, что я сделаю за вас всю работу".

Пятое направление работы

Восприимчивость

Восприимчивость в общине

Описание

Пятое направление работы сопряжено со способностью принимать помощь. Почему же следует считать получение помощи работой? Первое, что суфийский Учитель спрашивает у кандидата в ученики: "Позволишь ли ты обучать себя?" Никому нельзя помочь вопреки его воли -так не может быть. Причем, помощь может прийти, только если мы принимаем ее на тех условиях, на которых она может быть предоставлена, а не на тех, которые бы понравились нам самим.

На самом деле, это не так уж просто. Мы охвачены своей собственной деятельностью, а именно это следует приостановить и отложить в сторону; мы, возможно, будем вынуждены отказаться от тех вещей, которые мы привыкли считать самыми целесообразными и важными. Мы не можем впустить в себя что-то, если в нас больше нет места. Возможно, мы даже держим дверь открытой, но продолжаем цепляться за собственные способы работы, мысли, состояния и т.п. Это обстоятельство, более чем что-либо еще затрудняет наше продвижение вперед, и мы часто обманываем себя, считая, что делаем все возможное для собственного обучения. Мы требуем гарантий и доказательств, при этом, не позволяя ничему происходить с собой.

Основная особенность пятого направления работы заключается в том, что оно касается нашей связи с Работой в той ее форме, в которой она окружает нас. Мы должны понимать иллюзорность представлений о том, что Работа целиком относится к внутреннему субъективному миру.

Хотя никто и не снимает с нас обязанности выполнять свою работу, также верно и то, что вряд ли это может быть сделано без помощи. Особенно вначале нам требуется что-то, что бы дало нам возможность сделать то, что требуется. Это что-то иногда называют магнитизацией. Не следует путать это с гипнозом, поскольку в этом случае требуется сознательное участие. Мы гораздо больше получаем, увидев упражнение, чем, прослушав даже самые подробные инструкции: человек, который демонстрирует нам упражнение, обладает некой субстанцией, возникшей в нем вследствие овладения этим упражнением; это магнитизирует нас таким образом, что мы можем начать работать над упраженинем. Однако маг-нитизация с нами не произойдет, пока мы не откроемся для глубокой передачи. Некоторые практики почти исключительно сопряжены с передачей от одного человека другому, причем часто это почти или даже вовсе не сопровождается разъяснениями или инструкциями, за исключением каких-то совсем рудиментарных. Например, передать другому человеку знание того, как входить в контакт с глубокими влияниями, вообще невозможно иным способом.1 Есть так называемое обучение "от сердца к сердцу", происходящее вообще без каких-либо внешних действий. Безусловно, это требует от ученика необычайной восприимчивости. Приходит же это с развитием определенного рода отточенного внимания, для чего требуется длительная подготовка.

1 Так, например, происходит открытие в Субуде (см, Дж. Г. Беннет, О Субуде, Москва, 2000 г. (прим. ред.).).

Передача в данном случае - это нечто совершенно конкретное и специфичное, вне зависимости от того, идет ли речь о знании или о каких-либо действиях. Нам нужно что-то, и мы должны взять или занять это у кого-нибудь. Причем, у нас есть право взять это, если оно нам действительно необходимо. Иногда это связывают с идеей "сознательного воровства", и такое сравнение вполне правомочно, когда мы только начинаем понимать смысл этого явления, но, конечно, не нужно особенно фантазировать на эту тему. Мы просто берем что-то нами не заслуженное или не оплаченное, и делаем это сознательно. Позднее у нас будет возможность сделать что-то в уплату за то, что мы получили.'

Для работы нам нужен ханбледзоин, или высшая эмоциональная энергия. Если у нас ее нет или не достаточно, то мы можем получить ее от особых людей или даже, побывав в особых местах. В суфийской терминологии это вещество называется барака. Многие люди и сегодня посещают мощи, чтобы получить барака, и многие посещают места, так или иначе связанные со святыми и чудесами Христианства, чтобы получить помощь. Понимание и использование этой разновидности доступных сил относится к пятому направлению; в то же время, оно простирается дальше возможностей, оставленных нам необычайными людьми и необычайными событиями.

Мы все нужны друг другу. Нам нужны, как отдельные люди так и группы, и ситуации. Без участия других людей эта работа вряд ли была бы возможной. Это может быть просто использование опыта других людей, или позволение подбадривать себя. Группы образуют энергии, и это можно использовать для работы. Одна из разновидностей обучения использует реальные ситуации, которые мы можем применять к себе. Мы должны позволить найти себя, изучить себя и интегрировать в более масштабное целое.

Мы подошли к очень важному моменту. Мы можем подготовить себя посредством ритуалов и открыть свое внутреннее состояние. Таким образом мы подойдем к тому моменту, когда нечто иное сможет занять преобладающее положение, что положит начало безграничному действию. Мы интегрируемся в него, объединяемся с другими и образуем единую общину. Это правильный способ вхождения в общину. Практика совместного поклонения является в данном случае ключевой, если, конечно, имеет место подлинное открытие.3 Вместе с тем, не всегда можно встретить понимание того, что вхождение в нынешнюю общину -это только первая стадия вхождения, и в качестве продолжения может быть вхождение в более масштабную общину всего человечества, всей жизни и ультимативную общину, которую можно ассоциировать с присутствием Бога.

1 См. также: J. G. Bennett, Transformation (Трансформация), Coombe Springs Press 1978, section on "help".

2 В Индуизме - шакти. Однако чаще всего отсутствует понимание того, что шакти, или барака, бывает различных видов, каждый из которых соответствует определенному виду помощи.

3 Это составляет одну из основ каждой нормальной религии (прим. ред.).

Для тех, кто не пробуждается к этому направлению работы, все значительно осложняется. Польза, которую можно получить от взаимодействия с кем-то, кого мы считаем особым человеком или человеком более высокого уровня, в достаточной степени очевидна. Индусы обозначают специальным термином даршан пребывание в присутствии гуру и получение от этого пользы. В Суфизме также есть термин собхапг, означающий влияние и общение, и указывающий на пользу, которую ученик получает от контакта с учителем. Однако идея того, что нас окружает помощь этим не исчерпывается. В рамках концепции Буддийской Троицы, сангха обозначает внешнюю поддержку, которую мы получаем в своей работе. Причем сангха в равной степени относится к учению, поддержке, примерам, энергии и ко всему прочему.

Вера - это главное. Я имею в виду не слепую веру, а плод глубокого понимания - но при этом и самого простого понимания! - реальности. Конечно, бывает просто странно слышать от некоторых людей, что по их мнению жизнь устроена таким образом, что для помощи в ней места нет, но требуется достаточно обширный опыт для того, чтобы научиться различать спектр влияний, представляющий для нас важность.

Другими словами, без помощи у нас практически нет шансов освободиться от эгоизма и иллюзий о себе. Это освобождение представляет собой работу, в ходе которой мы что-то принимаем и интегрируемся в более масштабное целое. Однако без других двух направлений работы есть опасность скатиться в пропасть пассивности перед лицом событий. Это было бы нежелательно.

Собственно Жизнь и Природа являются источниками помощи. Из этого источника мы можем почерпнуть энергию взаимодействия с жизнью Великая же Природа как великая сила несет в себе Мудрость, и можно позавидовать тем, кому удается открыться Ей. Это нечто совершенно иное, нежели просто эмоциональная реакция на пейзаж. Мы находимся в ее присутствии и позволяем себе стать частью Ее Мудрости. Это происходит весьма интересным образом. Все определяется благодарностью. Принимающая, то есть наша сторона, должна быть благодарна за то, что получает: именно это и дает нам возможность получить: на самом деле, это и есть именно та единственная действительно обеспечивающая процесс роль, которую мы должны играть в этом действии.

Выдержки из бесед

"Молитва совершается внутри нас. Она не относится к пятому направлению работы. Так, если вы приходите ко мне и просите уделить вам внимание, и, тогда как, я стараюсь от вас избавиться, вы все равно пристаете ко мне и требуете внимания к себе, то это тоже не будет пятым направлением - вы в этом случае активны".

У. "Вы могли бы разъяснить разницу между слушаньем и замечанием?"

Дж.Г.Б. "Когда вы стараетесь что-то заметить, вы к чему-то стремитесь. Слушая же, вы должны оставаться внутри себя, чтобы позволить войти в себя тому, что вы хотите услышать. Впрочем, я не хочу сказать, что эти два процесса не имеют ничего общего, однако, если я, например, ставлю перед собой задачу на сегодня замечать все окружающее - как ведется работа по каждому из направлений, и изменилось ли вообще что-нибудь с моего последнего приезда - я будут активным. Допустим, я действительно делаю все это; хожу, смотрю и выбираю объекты собственного внимания. Во всем этом есть моя инициатива, я активен и должен впускать все это в себя. Я должен запоминать, я должен хранить в своем уме снимки того, на что смотрю, чтобы в следующий раз я смог вспомнить, что произошло, и понять, что изменилось. Если моей задачей будет определить, произошло ли с вами что-нибудь за последние несколько недель, то мне придется наблюдать за вашей походкой, за вашей речью и за многим другим. Понятно, что из-за всего этого мне придется быть активными, я буду вносить все это в себя, я тот, на кого все это ляжет. Но в вашем случае, когда вы сейчас слушаете меня, ваша задача состоит не в том, чтобы быть активными, а в том, чтобы быть восприимчивыми и взять то, что я пытаюсь дать вам. Вам следует понять это раз и навсегда. Все, что вам нужно делать — это слушать".

У. "Да. У меня есть еще один вопрос, можно? Мне кажется, он связан с тем, что вы говорили о разнице между наблюдением и слушаньем. Вы также сказали что-то о разновидности наблюдения, аналогичной слушанию. Есть такой вид наблюдения, который заключается просто в восприятии того, что поступает в нас"?

Дж.Г.Б. "Да, это пятое направление работы может быть очень глубоким. Если только мы сами позволим этому случиться, он может проникнуть в нас очень глубоко. Но мы выстраиваем барьеры и закрываемся от этого. Я сейчас скажу вам что-то, что наглядно покажет вам собственную глупость. В то же время, если вы позволите себе по-настоящему разобраться с тем, что я попытаюсь показать вам, это может оказаться для вас серьезным подспорьем. Если же просто выслушаете слова и скажете: "Что-то я ничего не понял", — значит, вы пытаетесь закрыться. Все зависит от того, насколько полно вы можете открыться. Краеугольный камень пятого направления работы — это как раз и есть способность позволять определенным вещам проникать в себя".

"Если, придя к святому или просто мудрому человеку, вы будете закрываться от него, произойдет одно. Если же вы будете пассивны и будете ждать, что он сделает все за вас сам, просто потому, что вы там присутствуете, произойдет другое. Если же у вас будет определенное отношение, может быть, даже очень четко сформулированное, для чего требуется серьезная подготовка, то он, возможно, сможет вам по-настоящему помочь. Конечно, может быть так, что он сделает для вас больше, чем заслуживает ваша восприимчивость, и, возможно, будет еще что-то, но совершенно очевидно, что ваше собственное состояние в такой ситуации будет определять, что именно вы сможете из нее вынести.

Если вы свободны в своем внутреннем мире и не требуете для себя многого - кто-то здесь говорил о смирении - вы найдете общую волну с его вибрациями, и он сможет дать вам гораздо больше, чем, если бы ему пришлось подстраиваться под ваши. Если же вы задаете тон, то он лишь может добавить что-то к тому, что у вас уже есть; но, если он действительно мудр, то вообще ничего не будет делать, поскольку поймет, что это лишь подстегнуло бы ваше своеволие".

У. "Скажите пожалуйста, относите ли вы сюда же и работу по чтению книги, когда вы действительно хотите что-то узнать, а не просто читаете любопытства ради, убивая время. Человека нет, а книга перед вами. Можно ли читать книгу так, чтобы это соответствовало пятому направлению работы?"

"Вы можете попытаться войти в контакт с этим человеком?"

Дж.Г.Б. "Помните что вы хотите получить что-то от этого человека, и, вместо того, чтобы закрываться, искать аргументы против, вдаваться в собственные размышления на счет обсуждаемого вопроса, просто дайте себе команду принимать. Тем не менее, это ни в коем случае не означает, что вы должны отказаться от того понимания, которое у вас сложилось к этому моменту, иначе вы окажетесь в противоположной крайней точке, то есть просто будете пассивными. Другими словами, я думаю, что, действительно, есть способ читать книгу так, чтобы это было пятым направлением работы".

У. "Когда кто-то говорит что-то, и вы понимаете, что это было обращено к вам, именно к вам в тот момент, даже, если, судя по всему, все было сказано в общем контексте или как-то наподобие этого, может оказаться так, что человек вообще возможно не думает, что вы как-то связаны, или, по крайней мере, не осознает этого. Или же вы можете услышать эти слова от человека, которого считаете учителем, или же просто от какого- то связанного с вами человека. Причем, это не просто какое-то общее ощущение, как при первой ассимиляции: вы просто знаете, что вам лично это нужно и чувствуете, что это именно ваше".

Дж.Г.Б. "То, что вы говорите, действительно относится к обсуждаемой теме. Он сказал, что должен быть определенный резонанс, то есть нужно уметь подхватывать сигнал. Однако было бы неправильно не упомянуть в связи с этим действие более общего характера. Многие говорили об общем действии, когда мы воспринимаем окружающее, получая от этого что-то для своей работы. Иначе это можно описать как позволение учить себя, и некоторые из последних выступавших развили эту тему.

В программу обучения студентов нашей Академии входит преподавание группе учеников, и каждый из вас пройдет через этот опыт. Это позволит вам попрактиковаться в том, что значит учиться у другого человека. Это может оказаться настоящей работой. Но, на самом деле, дело здесь не в борьбе с собственной гордыней и не в усилиях; в большей степени это сопряжено с восприятием того, что действительно можно получить, и безразличием ко всему остальному".

"Между людьми должна устанавливаться связь, основывающаяся на доверии и взаимном принятии, что позволяет магнетической силе одного человека воздействовать на другого человека. Так происходит не только в нашей работе, это также характерно для целительства. Каждый настоящий целитель, в отличие от врачей, просто раздающих лекарства или рецепты, обладает магнетическим элементом, и что-то всегда передается от одного человека другому, от целителя к больному, точно так же, как это происходит в Работе".

У. "На чем же нам следует сосредоточить внимание?"

Дж.Г.Б. "Собственно с "вниманием" не все так просто. Вроде бы оно связано с активным аспектом. Совершенно очевидно, что оно связано с трансформацией энергий.1 Не совсем ясно, как оно соотносится с воспринимающей стороной. Здесь имеет место связь с высшим бытием.2 Внимание — это очень глубокая вещь".

1 Второе направление.

2 Шестое направление.

 

Шестое направление работы

Подчинение

Внутренняя восприимчивость

Описание

Шестое направление работы - это направление изнутри внутрь, из глубины к более поверхностному; и поверхностное должно подчиниться. При условии полного и безоговорочного подчинения поверхностного глубокому, сила Бога может действовать непосредственно. В нас не может происходить никакое духовное действие без нашего собственного согласия, но для того, чтобы у нас была возможность дать это согласие, "Господь должен пребывать в нас".

Говоря о глубокой части человека, мы можем охарактеризовать ее как внутренний путь, путь внутреннего. Мы можем проникнуть туда посредством медитации, но мы должны понимать разницу между дхайаной1 -активной подготовкой - и собственно медитацией, которая начинается с нашего подчинения тому, что лежит глубже в нас самих. Слово "подчинение" было выбрано в данном случае, чтобы подчеркнуть связь со значением Ислама, то есть подчинением Богу. Тем не менее, здесь не идет речь о пассивности: существует и позитивная разновидность согласия. "Да, пусть будет так. Я подчинюсь. Я сделаю то, что нужно". Иудейские пророчества содержат в себе множество описаний подчинения указаниям внутренней силы.

Первостепенным примером этого в Христианской религии служит Богородица, согласие которой позволило совершиться Воплощению. Св. Лука увидел в этом колоссальное значение: "Пусть будет мне по слову Твоему. Я раба Господа".

Мы можем говорить о различных градациях "внутреннего", начиная от личного уровня и заканчивая божественным. У каждого из нас есть внутри собственный личный, или индивидуализированный, Хозяин. Причем этот Хозяин превосходит по уровню наш ум. Мы должны сформировать правильное отношение к нему: готовы ли мы подчиниться его власти, дадим ли мы согласие на то, что он привносит в нас? Наше подлинное "Я" может действовать в нас только с нашего согласия, и в этой связи чрезвычайно важно найти способ получить опыт контакта с "Я", чтобы мы могли узнать, что же значит согласие. Наиболее действенным методом в этом смысле служит упражнение на принятие решений, и мы

1 Дхайана характеризуется активным вниманием. См. Long Pilgrimage (Долгов паломничество), Turnstone Press, 1975, рр 109-16.

должны с особой осторожностью относиться к его выполнению и преподаванию, чтобы чистота контакта не затмевалась и не нарушалась беспечностью и непониманием.' Есть и другие упражнения, работающие через наше подчинение, и открывающие нас воздействию высших сил внутри нас. Обычно человек доходит до определенной черты, после которой подчинение дальше не углубляется. Это означает, что следующий уровень глубины должен быть достигнут при помощи каких-то других способов. Повторение упражнений на подчинение отнюдь не бессмысленно, поскольку это позволяет нам выработать такие необходимые качества, как терпеливость, но мы должны все время быть начеку и постоянно напоминать себе о необходимости подлинного согласия с нашей стороны.

Эта работа подразумевает не только медитацию, зикр и другие духовные практики. Мы должны культивировать отношение согласия в собственной жизни. Это поиск Бога, просьба о Боге и постоянная память о Боге, поскольку мы в этом случае следуем пути в глубину. Есть поиск и просьбы, направленные вовне, которые в рамках пятого направления работы могут быть выражены в следующих вопросах "Вы видели Его? Пожалуйста, расскажите мне о Нем". Путь в глубину не таков. Он похож на позволение, но подчинение - это нечто большее".

Пытаясь описать подчинение, мы каждый раз приходим к парадоксам, поскольку мы не можем просто принять как аксиому постоянное присутствие утверждающего элемента. В случае восприимчивости, относящейся к шестому направлению работы, мы сами меняемся. Творение нашего бытия происходит изнутри. Возможно, вам покажется, что это утверждение противоречит тому, что я говорил о втором направлении работы, но борьба не может приводить к творению, и способна лишь обеспечивать необходимую концентрацию энергии для того, чтобы мы могли продолжать свой путь дальше. Творение же нашего бытия происходит изнутри, из центра. С нашего согласия действие начинается изнутри и исходит изнутри; мы даже можем не осознавать этого, за исключением моментов глубокого опыта. Мы должны работать над собой, чтобы подготовить вместилище для того, что может быть дано нам изнутри. Важно, чтобы вместилище не было переполнено собой. Грош цена тому сосуду, который может вместить лишь себя самого. Однако именно так складывается наша ситуация, когда нам недостает согласия, когда мы не желаем принимать действие изнутри.

Однако в качестве главного препятствия на шестом направлении работы нужно назвать эгоизм. Мы способны концентрировать и выстраивать настолько мощный образ нашей собственной обособленной реальности, что он может занять весь наш центр. Эгоизм узурпирует место нашего истинного Хозяина. В присутствии эгоизма, Хозяин уходит в чисто духовный мир, и мы теряем с ним контакт.

1 По этой причине данное упражнение не обсуждается и не описывается здесь сколько-либо подробнее. Позднее оно еще будет упоминаться.

Обращение к невидимым глубинам собственной природы дается нелегко, но в принципе это просто. Это обстоятельство наилучшим образом проявляет себя, когда мы работаем над пробуждением в себе священных импульсов, входящих через наши чувства. Латифы - это места контакта между нами и высшими мирами в сфере наших чувств. Иногда требуется очень много времени, чтобы пробудить этот контакт, но, как только это происходит, в нас начинает совершаться высшее действие. Здесь я должен перечислить вам священные импульсы: желание, надежда, вера, согласие и любовь. Четвертая латифа — согласие — имеет особую важность. Если действие, совершающееся в нас, подлинно, то наше согласие будет переживаться в опыте не как "я согласен", то есть не как, если бы это исходило лично от меня. Наоборот, импульс согласия включает в себя меня самого, поскольку исходит из-за пределов этого мира. Согласие - это правильное отношение ограниченного к Неограниченному, обусловленного к Необусловленному, естественного к Сверхъестественному.

Согласие начинается с осознания потребности. Сами по себе мы пусты: мы должны быть наполнены изнутри.

С согласием наша жизнь обретает невидимое руководство и получает постоянное обучение изнутри. То есть, помимо всего прочего, в этом участвует сознательность. Именно посредством шестого направления работы мы можем реализовать собственную судьбу,1 и мы вольны сделать или же отвергнуть это. Прежде всего мы должны осознать реальность судьбы, причем каким-то иным образом, и только тогда мы сможем дать свое согласие в полном смысле этого слова.

Выдержки из бесед

"Мы говорим о внутренних источниках; личном источнике нашей собственной высшей самости, наших высших центров, нашего собственного "я". На самом деле, это просто разные описания одного и того же, взгляд на одно и тоже с разных точек. Однако есть нечто более высокое; это значение, которое нам очень трудно удерживать в голове во время

1 В Драматической Вселенной, Беннетт различает рок, как экзистенциальную часть нашего паттерна, и судьбу, или предназначение, как эссенциальную часть этого паттерна (прим. ред.).

нашего второго riikii ' утром; помнить, что есть Источник, находящийся внутри каждого из нас.2 И, может быть, сложнее всего в данном случае понять, что его запасы гораздо богаче. Когда что-то в рамках этой работы начинает происходить с нами изнутри, это оказывается таким потрясающим, таким неожиданным; когда мы ощущаем приток сил, которые, как мы знаем, не были плодом наших собственных усилий, и вообще не заслужены, тогда мы действительно осознаем, что внутри нас есть нечто более сильное и мудрое, чем та самость, с которой мы живем, и это бывает чудесным открытием. Но осознать то, что есть Источник, поддерживающий всю жизнь, как таковую, или все человечество, и что этот Источник также достижим, если только мы сможем проникнуть достаточно глубоко в себя, причем, достижим только этим способом, и недостижим извне - это уже будет гораздо более серьезным шагом вперед. Прийти к этому очень трудно, трудно даже поверить. Тем не менее, на деле оказывается не так уж сложно обнаружить внутренний источник, если только мы сосредотачиваем на этом свое внимание. По крайней мере мы что-то чувствуем.

"Но давайте все-таки разберемся, что же именно подразумевает riikii. Вы видите в этом преднамеренное обращение к Высшему Бытию. Это признание нашей зависимости. Как и некоторые другие моменты, о которых шла речь ранее, это начало пути, который может привести нас к очень отдаленным целям: это путь в полном смысле этого слова. Я отношу это сюда же, к шестому направлению. На самом же деле, это просто краткое выражение нашей зависимости от помощи, просьба о помощи и открытие себя этой помощи. Прося о помощи, мы должны осознавать, что это прежде всего следствие зависимости низшей части нашей природы от высшей части, или, в терминологии Успенского, зависимости низших центров от высших. Во втором riikii мы признаем и отмечаем, что зависим от бытия человека, от источника нашей "человечности"; что мы должны выполнять задачу человеческих существ, воплощенных в эту конкретную разновидность тела и в данной конкретной ситуации. И, наконец, есть третье riikii, сопряженное с Высшим Источником. Все это связано с обращением к Высшему Бытию и принятием собственной ситуации, исходя из этого".

"Слово "подчинение" передает основной смысл воздействия на нас высшего внутреннего. Термин Харпель Миацнель - действие, в процессе которого высшее смешивается с низшим, чтобы актуализировать среднее - как раз выражает то, что я имею в виду".

Ruku- это земной поклон в знак подчинения - часть мусульманской молитвы, намаза, но в данном случае имеется в виду "утреннее упражнение".

2 Здесь речь идет о "Царствии Небесном", которое внутри нас.

"Для того чтобы помощь могла прийти к нам изнутри, мы должны впустить ее. Наверное, с каждым из вас случалось так, что вы внезапно ощущали какое-то действие внутри себя, и на время вам удавалось дать ему дорогу. Особенно наглядно это отражается на движениях, когда может происходить практически мгновенное изменение в выполнении того или иного движения, таким образом, что оно берется под контроль чего-то в нас, что действительно знает, как это движение следует выполнять. Даже если упражнение очень простое, это не значит, что его нужно выполнять как нечто внешнее, так сказать, снаружи. Оно должно становиться частью вас самих и выполняться изнутри; только тогда оно будет работать на благо вашего бытия".

"Отстранение. Какой термин мы используем для обозначения этого понятия? Неотождествление. На вопрос "Как осуществляется неотождествление?" можно ответить: "высвобождением".1 Поэтому я чаще использую термин "высвобождаться", чем "неотождествляться". Я думаю, вы знаете, что это означает. То есть, состояния удерживания и высвобождения следует понимать как отождествление и неотождествление.

Допустим, мы хотим проследить различия между высвобождением и подчинением. Слово "подчинение" означает, что человек отдает себя во власть тому, что считает высшей властью, внутренними силами, духом, Работой. Слово же "высвобождение" относится к тому, что происходит между двумя частями нас самих".

"На самом деле, полное опустошение себя с целью позволить чему-то другому войти в себя - процесс довольно болезненный, но именно так все происходит в ходе упражнения "решение". Именно поэтому это упражнение следует выполнять с особым благоговением: говоря "Собираюсь ли я сделать это?" мы тем самым также и даем свое согласие на то, чтобы это овладело нами. Если же это происходит - а те из вас, с кем это случалось, доподлинно знают, что это действительно периодически случается - у вас не остается никаких сомнений относительно решения. Вы можете вообще все забыть об этом, и больше не уделять этому вопросу внимания - действие непременно будет развиваться, и вы просто обнаружите, что делаете его. Это происходит потому, что в тот момент вы дали свое согласие на зарождение в вас этого действия. Я слышал, кто-то говорил о приверженности. Для шестого направления работы характерна неотвратимость, но это не то же самое. Впрочем, это не означает, что мы вообще ни о чем не должны заботиться на шестом направлении, или что

1 Английское выражение to let go может переводиться по-разному: отпускать, освобождать, допускать, позволять, выкидывать из головы, выпускать из рук. В связи с этим, переводчик ориентировался на собственное понимание контекста. Возможно, у читателя будет собственная трактовка (прим. перев.).

для него не нужна подготовка. Упражнение "решение" включает в себя нечто очень похожее на дхайану, то есть на подготовку медитации, когда мы выбираем, созерцаем и подготавливаем действие в себе. Затем, после всего этого, действие получает возможность по-настоящему проникнуть в нас, и, прежде всего, в наше тело, а потом наступает момент единения, когда Высшая Воля овладевает нами. После этого ничего от нас уже не зависит. Духовный мир одерживает верх, как это и должно быть, но почему - благодаря всего лишь одному нашему действию - потому, что мы дали свое согласие".

Седьмое направление работы

Принятие - чистота

Восприимчивость в миру

Описание

В отношении седьмого направления работы нужно с самого начала понять, что в этом случае мы получаем помощь, о которой мы не умеем просить, равно как и подготовить себя к ее получению. Мы вообще не можем ничего сделать, чтобы получить ее. По своей сути это благодать.

Причем это не что-то бесконечно удаленное от нас. Это духовное действие, которым наполнен весь мир, и мы можем подпасть под его влияние без каких-либо причин со стороны нашей деятельности или внешних обстоятельств. В то же время, без этой благодати мы вообще ни на что не были бы способны.

Хотя чаще всего он трактуется и не правильно, наиболее яркий опыт благодати, которым все мы располагаем - это пробуждение. В нас входит сознательность. Только что мы спали, и вот теперь мы уже бодрствуем. "Я был слеп, и вот я вижу", - говорил св. Павел. Подлинное пробуждение всегда спонтанно.1 Ни в одном из случаев мы не можем назвать его заслуженным. Когда люди пытаются помочь другим, устраивая для них встряски с целью пробуждения, теряется что-то незаменимо ценное. Такого рода внешнее воздействие на людей приводит к зависимости, лишающей их канала благодати. Любые наши действия в этом отношении будут только мешать. Мы должны позволить этому совершаться в нас. Слово "принятие", которое мы выбрали для этого направления работы означает, что наша роль заключается просто в принятии того, что с нами происходит. Когда это приходит, это приходит. Попытки продлить опыт и удержать его содержимое только мешают этому действию совершать в нас свою работу.

1 В этом, как раз, и заключается основное значение термина джартклом. См. выше.

Высшее состояние открывает новые возможности. В момент пробуждения у нас появляется возможность выбора. Еще мгновение назад этой возможности у нас не было. Это правильно, и это совершенно необходимо для того, чтобы мы могли эту возможность использовать. Однако это не то же самое, как если бы мы пытались сделать что-то с самим своим состоянием - это не наша забота.

На самом деле, ничего не могло бы начаться без определенного, не причинно-обусловленного действия вне времени и пространства. Если вы постараетесь проследить то, как вошли в контакт с Работой, то вам придется согласиться, что это необъяснимо с позиции причинно-следственных связей.

Эта непрошеная помощь, иногда приходит к нам в форме колоссальных жизненных трудностей. Ее приход может быть болезнен. Мы чувствуем себя обезоруженными: казалось бы, все наши естественные наклонности должны восстать против того, что произошло и постараться убедить нас в том, что произошедшее сожгло все мосты между нами и Работой. Позднее, иногда гораздо позднее, мы понимаем, что то, что казалось нам катастрофой или жестоким выпадом судьбы, было единственным способом заставить нас сделать нужный шаг. Ничто из того, что мы сделали сами или же другие люди сделали или могли сделать, не могло бы дать нам эту возможность. Все, что требуется от нас в этот момент -это наше решение принять это и впредь не отвергать. Тогда невозможное становится уже даже не просто возможным, а совершающимся.

В Нагорной Проповеди Христос говорит: "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят". Чистота сердца - это необходимое условие. Собственно говоря, эту чистоту нужно понимать как осознание собственного ничтожества. Причем это предельно конкретное и специфичное понимание: это не отчаяние, и оно не освобождает нас от обязанности работать. Мы можем быть относительно чисты, и в некоторые моменты более чисты, чем в другие. Когда приходит эта чистота, мы погружаемся в удивительное состояние облегчения и благодарности. Колоссальный груз спадает с наших плеч - наше личное, христианское бремя - и мы можем ликовать. Это в той или иной степени характерно для всех путей обретения помощи, но в рамках седьмого направления ликование приходит без видимых причин, чему часто крайне удивляются посторонние. Мы радуемся и убеждаемся в реальности изобилия Благодати.

То, как благодать возникает среди обстоятельств и опыта нашей жизни, совершенно необъяснимо для нас. Сквозь все трудности человеческой жизни к нам с Небес протягивается рука помощи. Относительно бесконечная изобретательность высших сил создает для нас соответствующие условия. Скрытой частью Работы руководит абсолютно непостижимый разум.

Тем не менее, не следует думать, что, обсуждая высшие силы, мы говорим лишь о Сверхъестественной Благодати, которая является привилегией святых. Хорошим примером седьмого направления работы может служить чувство юмора. Оно либо есть, либо нет. Мы не можем его выработать, но это настоящее благословение в нашей жизни.

Мы не далеко уйдем от истины, сказав, что работа седьмого направления сводится к принятию того, чего мы не ожидали. Мы принимаем возможность. Наступает такой момент, когда мы просто замечаем, что Работа произошла с нами, и мы не можем уйти от этого, что бы мы ни делали. Мы принимаем факт. Это и позволяет Работе реализоваться в нас.

По-настоящему удивительно в данном случае то, что с позиции седьмого направления работы любая часть нас, насколько бы глубокой она ни была, оказывается внешней. Это действие Бога в нашей душе. Седьмое направление Работы представляет собой полную противоположность первому, если, конечно, правильно это понимать. Мы превращаемся из внутренней стороны во внешнюю. Действие протекает изнутри вовне, но мы при этом составляем внешнюю часть. С точки зрения седьмого направления Работы, даже наши высшие самости относятся к тому, что снаружи.

Выдержки из бесед

"Сейчас, по крайней мере, на какое-то мгновение мы располагаем своим вниманием. Этот первостепенный опыт служит основанием, основой на которой строится возможность трансформации. Если бы у нас не было этого спонтанного изменения, которое позволяет нам замечать, осознавать происходящее, различать - у нас не было бы и возможности вообще делать что-либо. Помимо этого и чуда исцеления слепого от рождения человека,1 что, кстати говоря, может служить отличным примером этого направления Работы, есть еще моменты прозрения, когда нам открывается что-то, чего мы не могли видеть раньше. Но что-то происходит с нами, и мы обретаем новые возможности, хотя и знаем, что это не плод наших усилий и не результат деятельности посторонних людей. Как правило мы даже не осознаем всю необычайность произошедшего".

1 Здесь имеется в виду Евангельская история исцеления Иисусом Христом слепого от рождения человека, см. Евангелие от Иоанна (9.1-38) (прим. ред.).

У. "Один или два раза во время утреннего упражнения я отмечал безвременные моменты, и в эти моменты получил дар, пусть даже и маленький дар: дар понимания упражнения. Однажды, когда мы работали над упражнением Латифа, я подошел к Латифе веры и, вдруг, вне всяких сомнений извне, а не изнутри меня,1 нечто пришло и показало мне, что значит верить. Мне кажется, это был дар благодати - дар мгновенного понимания".

Дж.Г.Б. "Да, это так; это замечательный пример седьмого направления работы.

"Это как раз то, что называется даром, благодатью и, на самом деле, важнее всего, поскольку все начинается именно с этого. По какой-то не ведомой мне причине этим утром во время упражнения я в какой-то момент осознал разницу между ангелами. Некоторые ангелы, чья сознательность всегда остается неизменной, и чье внимание всегда сосредоточено на их обязанностях, не имеют возможности трансформироваться; они те и только те, кем являются. Но есть и другие ангелы, у которых есть различные возможности. Когда все это пришло мне в голову, я вдруг подумал, что, где-то читал, что ангелы никогда не спят, и подумал, что те ангелы, которые никогда не спят, ничего не могут и добиться. И тогда же мне вдруг пришло в голову, что есть ангелы, которые иногда спят, и перед этими ангелами открываются разного рода возможности. Но почему я вдруг стал думать обо всем этом в связи с ангелами, я не знаю".

"Так что же, можем ли мы сказать, что все это не имеет для нас никакого практического смысла, коль скоро в рамках этого направления работы мы сами ничего не делаем? Напротив, все это имеет практический смысл, поскольку здесь играет роль наше общее состояние. Люди, позволяющие внешним вещам полностью овладевать собой, и отождествляющиеся с ними, могут целыми днями, неделями и месяцами жить, не пробуждаясь, не замечая, что мир удивителен. Это настоящая трагедия для них. Для детей мир всегда полон чудес. Так по какой же причине седьмое направление работы больше проявляет себя в отношении одних людей, чем в отношении других?

 У. "Горячее желание?"

Дж.Г.Б. " Нет, нет, не то. Хотя я и думаю, что многие подобные вещи, возможно, и необходимы для того, чтобы что-то произошло, но я бы все таки выбрал слово "чистота". Разве вы не видите, что слово "чистота" подходит лучше всего? Чистота и подчинение - разные понятия. Чистым людям даже не нужно подчинять себя; им не нужно быть восприимчивыми; все это приходит к ним само собой. Короче говоря, это наиболее подходящее в данном случае слово".

' По-видимому, наоборот- опечатка (прим. перев.).

""Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят". Бога видит не тот, кто ищет Его, а тот, кто уничижен. И под словом "чистота" безусловно подразумевается освобождение от себя. Однако наша ситуация интересна тем, что, хотя мы и переполнены эгоизмом, и настолько одержимы собой, что это "эго" все время занимает преобладающее положение, в большинстве случаев, этого эго вообще нет! По этой причине, как говорил Гурджиев, мы можем оказаться между наивысшей степенью потери себя и наивысшей степенью нахождения себя. И все это вполне вписывается в рамки наших возможностей. Накопив достаточно опыта в этой работе, мы обретаем способность вообще отстранять себя — освобождать себя от себя - и вот тогда, и именно тогда, все это и случается. То есть не тогда, когда мы этого ожидаем, и безо всякого ощущения заслуженности. Это обстоятельство, которое многие мистики, такие как, например, автор Облака незнания, обнаруживали в своем опыте, это освобождение себя от себя, является необходимым условием для того, чтобы произошло то, что должно произойти, что важно и даже необходимо для нас. Именно так все и происходит, и это исключительно работа воспринимающей силы".

"Давайте теперь обсудим вопрос об ощущении себя ничем. Это означает, что нет никаких препятствий на пути. То есть, в случае восприимчивости, мы сами принимаем непосредственное участие - воспринимаем. В то же время, замечательная особенность пробуждения, о котором идет речь, заключается в том, что тот дар, благодаря которому мы пробуждаемся и видим, как удивителен мир, дается нам не когда мы пытаемся помнить себя, а когда мы спим, когда нас нет. Когда же мы работаем над собой, все складывается иначе.

Давайте вспомним историю о том, как слепого от рождения человека пытались убедить в том, что Христос, даровавший ему зрение, был грешником. В ответ он сказал: "Я не знаю, грешник он или нет, я знаю только, что был слепым, и вот теперь вижу".1 В этот момент не возникает вопроса о том, как это произошло, заслужил ли я это или нет. Правда состоит в том, что меня там не было".

1 Здесь имеется в виду Евангельская история исцеления Иисусом Христом слепого от рождения человека, см. Евангелие от Иоанна (9.1-38) (прим. ред.).

У. "Тридцать шесть Абдалъ?"

Дж.Г.Б. "Абдаль - да - Измененные". Да, считается, что они чисты и поэтому способны приносить в мир божественное благоволение.1 Наверное, будет достаточно напомнить вам, что не бывает абсолютно чистых людей, так же как и людей, способных полностью подчиняться. При этом, хотя чистоту как состояние мы вряд ли можем приписать себе, всегда должна быть какая-то ее степень, и отказ от иллюзий по поводу себя можно назвать одной из важных стадий очищения, поскольку иллюзии, которые мы питаем в отношении себя — это настоящая грязь".

"Однако давайте посмотрим на седьмое направление с нашей точки зрения. Как по вашему, с кем происходят чудеса? Давайте вспомним историю хананеянки, подошедшей к Иисусу и настойчиво просившей Его: "Моя дочь одержима бесом, придешь ли ты к ней?"2 Она вела себя очень активно. Но была ли это активность в полном смысле этого слова? Все определялось чем-то, что она не могла ни понять, ни контролировать. Она вообще не могла ничего с этим поделать.

Христос говорит: "Но я был послан только к заблудшим овцам Израиля". Тем не менее, на этом история не заканчивается; женщина говорит: "Да, но собаки подбирают крошки, упавшие со стола Хозяина". Тогда, Он смотрит на нее и говорит "Если так, если твоя вера такова, то это может быть сделано".3 И ее дочь была исцелена. То же самое относится и к истории сотника, и ко многим другим случаям. Если у вас есть это, все может быть сделано. О чем же идет речь?

Можно было бы, конечно, предположить, что эти чудеса совершались потому, что люди о них настойчиво просили. Тысячи и тысячи людей приходили к Иисусу, но Он уходил от них, а в некоторых случаях происходило нечто необычайное, поскольку у людей, с которыми это происходило, было нечто необходимое. Наверное, первое, что приходит всем в голову - это вера, но вера не вполне объясняет то, что эти люди видели, что именно могло быть сделано. Причем некое особое качество отличает то, чем обладали эти люди, от обсуждавшихся ранее восприимчивости и подчинения. Понятие "благодать" подходит в данном случае лучше всего, и, по-моему, в предыдущих беседах мы как раз и использовали это слово в отношении подобных случаев, но я не чувствовал, что у вас складывается верное представление об этом. Вы, наверное, возразите, что во всех случаях, о которых я только что говорил, люди просили о чуде, даже молили Его об этом, и поэтому можно сказать, что это активное состояние, но дело в другом. Дело в том, что в этих людях должно было быть нечто особенное. У них не должно было возникать мысли, что они имели на это право, что они это заслужили, или даже могли заслужить. Конечно, они должны были верить, что чудо действительно могло произойти, но я не думаю, что это главное".

1 Согласно широко известной легенде, есть сорок абдаль, которых можно назвать столпами работы главной духовной силы времени, кутуб. Считается также, что абдаль невидимы для нетрансформированных людей.

2 См. Евангелие от Матфея (15.21-28) (прим. ред.).

3 Приведенная цитата точна только по смыслу - см. предыдущее примечание (прим. ред.).

"Когда я впервые вошел в контакт с Работой, это ни малейшим образом не было связано с тем, чем я тогда занимался. Конечно я что-то искал, но я полагал тогда, что смогу найти все, что меня интересовало, самостоятельно, посредством собственных экспериментов и общения с различными людьми. Другими словами, я полагал, что все зависело от моей собственной инициативы и сил. Однако прошло совсем немного времени, и я оказался в водовороте неожиданных событий, вовлекших меня в Работу. На самом деле, я просто познакомился с рядом людей, благодаря серии совпадений: с Успенским, де Гартаманном и Гурджиевым в Турции и с Форбсом Адамсом в Лондоне. Форбс Адаме начал говорить со мной о Работе - он был знаком с Успенским - и решил во чтобы то ни стало вовлечь меня в нее; при этом он совершенно ничего не знал о моих предшествующих знакомствах. Тогда я понял, что Работа прочно вцепилась в меня, и что я был "зацеплен", сам о том не подозревая".

"Я не знаю, замечал ли кто-нибудь, что иногда во время нашего утреннего упражнения с этими священными импульсами что-то входит в нас, и мы знаем, что это значит, знаем, что все другие способы познания этого были просто ничем, что все происходит так, как и должно происходить, и мы спрашиваем себя "Откуда же я знаю это?" Вы можете быть полностью уверены в одном: вы пережили момент полного освобождения от себя".

"Я помню случай, произошедший со мной во время войны. Тогда мне пришлось пережить чуть ли не все возможные беды. Совершенно неожиданно между мной и Успенским возникло полное непонимание, и я прервал все контакты с его деятельностью. Связь с Гурджиевым тоже была прервана, и все было как-то не так. Я потерял работу. Я с колоссальным напряжением искал способ привести все в норму, и, вдруг, я понял, что если все плохо, то с меня снимается огромное бремя. Я тогда почувствовал такое облегчение, что просто ощущал себя на небесах, и я никогда не забуду то чувство совершенной радости, охватившее меня, когда я понял, что печальное положение вещей еще ничего не значит! Я тогда понял, как все это происходит, я понял, что от нас требуется только момент принятия, безоговорочного принятия ситуации, и тогда начинают происходить совершенно новые для нас вещи. Но никаким другим образом это произойти не может. Это не происходит просто вследствие принятия трудностей, и этого не произойдет, если мы просто позволим всему катиться в пропасть".

Посвящение и поклонение

Каждое из направлений работы таит в себе безграничные глубины, но между этими направлениями должно поддерживаться равновесие, или гармония. Для некоторых людей определенные направления могут оказаться "естественными", и они не видят особых трудностей в том, чтобы им следовать. Соответственно, они цепляются за тот или иной путь, или практику, и отвергают все остальные. Для некоторых первостепенным будет совершенствование понимания (первое направление); для других -самодисциплина (второе направление); для других - работа на благо людей (третье направление); для других - обучение у учителя или гуру (пятое направление); для других - поиск внутреннего действия (шестое направление). И, наконец, есть те, кто ищет пути выражения (четвертое направление), например, художники; а также те, для кого имеет значение только благодать (седьмое направление). Следуя одному из этих направлений, многие в определенный момент понимают необходимость некоторых других направлений для дальнейшего развития. Однако есть и те, которые напрочь отвергают то или иное направление потому, что, по их мнению, оно идет вразрез с желаемым курсом. Для людей, с энтузиазмом следующих направлению самодисциплины и внутренней борьбы, иногда бывает трудно согласиться с необходимостью получения помощи, если для этого требуется отставить в сторону борьбу и усилия. Подобным же образом, люди, понимающие, что их ум слишком ограничен и несовершенен, чтобы самостоятельно осуществить желаемое внутреннее очищение, не могут согласиться с тем, что в Работе есть место усилиям и дисциплине, опирающимся на собственный разум.

В целом мы вынуждены констатировать, что работа по какому-либо одному активному направлению не может избавить нас от эгоизма. Это может произойти только вследствие нашего ухода с пути и освобождения. В то же время, если человек не обрел достаточную силу бытия, понимание и умение в служении, то он будет плохим вместилищем духовной реальности. Мы можем не быть писателем, но если мы - ручка, то она не должна царапать бумагу и вообще должна всегда быть "в полной готовности" к использованию.

Для тех, кому досталась миссия наставлять людей в их работе, чрезвычайно важно уметь вовремя распознать уклонение от того или иного направления работы. Некоторые совершенно не выносят, когда их учат. Другие не видят смысла в восприятии материала, который непосредственно не связан с их собственными потребностями и ситуацией. И так далее. Наставник же должен находить способы открыть для человека то направление работы, которого тот сторонится; в противном случае, работа будет несбалансированной и заведет в тупик. На самом деле, это сложная практическая задача, к которой не очень-то применимы общие правила.

Семь направлений работы образуют спектр, на который мы разложили свет работы. Поэтому, когда мы вовлекаем себя в какую-ту настоящую практику, мы не должны предполагать, что она сводится к какому-то одному из этих направлений. Это очень важно понимать, если мы хотим постичь практическую сторону посвящения.

Конечно, есть соблазн представить себе, что действие переходит от одного направления к другому, как если бы это были последовательные стадии. Идея стадий, безусловно, удобна и проста для понимания, но не очень соответствует действительности. Одно направление не сменяет другое; оно просто привносит то, чего нет на другом направлении. Работе свойственно стремление к целостности.

Допустим, мы начинаем ассимилировать учение (первое направление); но затем наступает момент, когда мы должны начать что-то делать сами, делать что-то, чтобы изменить себя (второе направление); знание должно быть уравновешено с бытием. Мы хотим помочь своим ближним (третье направление). Мы должны понять, что от нас требуется (первое направление). Мы обнаруживаем, что должны для этого освободиться от "внутренних предрассудков", что, в свою очередь, требует от нас работы над собой (второе направление). Затем, борьба с собой должна уступить место действию, исходящему изнутри (шестое направление). Мы не можем сами очистить себя.

Для того чтобы начать Работу, нам нужна помощь. К Работе нас приводит благодать (седьмое направление). Мы получаем ее в каждый момент "пробуждения". Кроме того, нам нужна помощь со стороны тех, кто уже успел достичь определенного уровня (пятое направление), для того, чтобы участвовать в таких практиках, как, например, наше "утреннее упражнение". Эта помощь нужна нам еще и для того, чтобы познавать и видеть себя.

В Работе должны присутствовать все направления, и не так уж легко сказать, какое из них в какой степени. На самом деле, вопрос о количестве в этом отношении практически ничего не значит. Настоящая Работа безвременна; время требуется исключительно для подготовки.

В то же время, мы не можем прийти к этой Работе, не будучи ни во что вовлечены, ничего не делая. У нас есть практики из традиции Работы, и это дает нам "возможность делать", благодаря чему мы можем прийти к реальности. Различные виды деятельности и прочие элементы традиции являются проявлениями Работы, разумными в себе самих. Однако они могут деградировать до пустых оболочек или же вообще сойти на нет, если время, люди или обстоятельства оказываются неподходящими. Но есть общая для всех людей Мудрость, которая позволяет нам сообща участвовать в Работе, даже если это всего лишь внешняя форма.

Наверное вам будет проще понять все это на примере движений.1 Движения важны для нас, прежде всего, по трем причинам, и они подтверждают тот факт, что практики из традиций Работы могут помочь нам в переходе от одного направления к другому.

Движения прежде всего предназначены для развития наших собственных способностей. По понятным причинам, для выполнения этих упражнений требуются физические усилия. При этом мы получаем мощнейшее средство самонаблюдения. Движения помогают нам координировать работу центров и трансформировать энергии. Кроме того, значительная часть работы над упражнениями - это работа над нашими симпатиями и антипатиями.

Во-вторых, выполняемые нами движения служат на пользу другим людям, с точки зрения проявления, конечно. Они магнетизируют людей. Это способ вовлечения людей в Работу: они создают ощущение доступности.

Наконец, движения могут выполняться просто как акт поклонения. Другими словами, в этом случае мы выполняем их ради совершенствования. Мы сами можем покинуть движение и не беспокоиться о его воздействии на окружающих. Тогда движения становится подобными всему тому, что спряжено с молитвой и поклонением.

Акт поклонения тоже включает в себя проявление, но это уже не сопряжено с ролью, которую мы играем перед аудиторией: все участники имеют равный статус, и в этом случае может проявляться совершенство нашего "Отца, который на Небесах".

Многие люди, прежде не имевшие никакого реального понимания религии, пришли к ощущению сверхъестественного, а соответственно и к поклонению, через всецелое посвящение себя работе над движениями.

Нельзя не удивиться тому, что происходит, после того как мы прошли через процесс обучения и привнесения в себя движения извне, прошли через борьбу с собственным телом и вообще с собой, чтобы сделать его частью себя. Движение тогда обретает в нас свободу. Затем что-то происходит в нас, и это что-то начинается с уважения к движению, благоговения, возникающего, благодаря тому, что мы не позволяем своему самолюбию, тщеславию и т.п. перехватывать впечатления и овладевать нами.

1 Речь идет о движениях, разработанных Г. И. Гурджиевым на основе традиций Тибета, Центральной Азии, Леванта, Северной Африки и т.п., и включающих в себя тренировочные упражнения, танцы, ритуалы и т.д.

Все это в особенности охватило группу учеников в Лондоне зимой 1938-39 годов, непосредственно перед войной, когда они работали над демонстрацией движений. Те, кто тогда преподавал движения, в гораздо большей степени, чем это было в более свободной и вольготной атмосфере Приорэ, настаивали на почти священном отношении к движениям и на том, что проявлять себя в движениях - это настоящая привилегия.

Конечно, все это может превратиться в нечто чересчур ценимое вплоть до приторности. Однако, во многом это действительно правильное отношение, поскольку для проявления через движения мы должны полностью освободиться от себя, при этом мастерски выполняя само движение. Только при выполнении этого условия в нас может войти третья сила.

Таким образом, в работе над движениями можно выделить два важных перехода. Во-первых, когда движение начинает действовать изнутри, от нашей Сущности. Вначале наш ум учит наше тело движению, затем уже наше тело учит нас движению: тело ближе всего к Сущности. Второй же переход происходит, когда нас охватывает благоговейное отношение к движению как к священной реальности. Это духовная работа.

Давайте обсудим медитацию. Здесь речь может идти только о принимающей стороне, но и в этом случае есть ряд важных переходов. Ши-вапури Баба выделял три стадии - дхарана, дхайана и самадхи, которые соответствуют пятому, шестому и седьмому направлениям работы. На стадии дхарана мы вызываем у себя расположение к медитации. Начиная медитацию, Бханте1 просит вас послать свою добрую волю всем созданиям, и вы должны старательно следовать всем его указаниям. Комната, благовония, произносимые слова - все это помогает привести себя в состояние расположения. Можно также настроить себя, читая писания, обращаясь к иконам или читая молитвы.

Дхайана соответствует началу самой медитации. В буддийских текстах приводятся описания четырех фаз дхайаны, в ходе которых действие переходит извне внутрь, от пятого направления к шестому. Первая дхайана - это медитация на дыхании, воздухе, цвете, священном образе, мантре или же с использованием любого другого из бесчисленных способов фиксирования ума. Таким образом мы привлекаем "внутреннее". После того, как это состояние в достаточной степени стабилизируется, нам уже больше не нужно удерживать свое внимание на образе или мантре. В уме могут оставаться мысли, а объект медитации может вообще исчезнуть из виду, но мы будем ощущать, что нечто иное постепенно занимает главенствующее положение. В этом состоит вторая дхайана.

1 Уважаемый Дхармавара Маха Тера Бханте - камбоджийский монах, преподававший в Академии медитацию и лечение цветом.

Третья дхайана включает в себя полное исчезновение мыслей и образов, и на первый план выходит то, что мы не способны осознавать. Наконец, о четвертой дхайане мы говорим, когда человек полностью подчиняет себя внутреннему хозяину, и наступает полное умиротворение.

Самадхи - это нечто более продвинутое, и Шивапури Баба особенно это подчеркивал. Это единение, когда мы видим Бога, что может быть исключительно даром Благодати Божьей.

Давайте теперь поговорим о посвящении. Когда-то совершалось посвящение в Мистические Тайны, позднее ставшие частью зороастрийской и христианской литургий.1 Обычно посвященных древних Мистических Школ представляют себе как людей, прошедших через определенный ритуал или подвергавшихся каким-то испытаниям. Однако, если добраться до более глубокого смысла посвящения, то становится понятным, что настоящее посвящение - это самопосвящение?'

Посвящение не может быть результатом внешнего воздействия. В нашей терминологии это переход работы от первого и пятого направлений (где что-то привносится внутрь извне) к шестому направлению, в случае которого действие исходит изнутри. Этот переход происходит с посвящаемым любого пути. В каких-то случаях это будет подразумевать борьбу, и тогда мы должны будем причислить сюда еще и второе направление работы. Тем не менее, важнее всего этот удивительный переход от работы по привнесению внутрь к работе по принятию изнутри, подчинению себя действию, исходящему из собственных глубин. Это действие, в свою очередь, может подводить нас к состоянию поклонения.

В рамках любого пути может быть посвящение. В Мистических Школах, в религиозной литургике, в психокинетической традиции техник - были и есть свои посвященные. Критерий всегда один и тот же -переход от привнесения внутрь к подчинению себя внутреннему действию, в результате которого путь, которому следует человек, может превратиться в путь поклонения.

1 См. Дж. Г, Беннетт, Учителя Мудрости, гл. 3. Переход от посвящения избранных к поклонению многих имел огромное историческое значение. Мистические тайны уступили место литургии, то есть словам, жестам и общему опыту, посредством которых поклоняющиеся могли входить в контакт с высшим бытием. Атмосфера поклонения необходима в качестве дхараны. В последнее время приходится констатировать несоответствие между внутренним действием и внешней формой (помощь извне). Нужна новая литургия, в которой бы учитывалась взаимосвязь разных направлений работы.

2 См. Г. И. Гурджиев, Взгляды из реального мира, стр. 28.

При этом поклонение - это не просто подчинение нашей внешней самости внутреннему действию. Подчинение требуется для очищения, в процессе которого активная роль отводится высшему бытию. Речь в данном случае не идет о переходе, одухотворяющем настоящий момент. Этот настоящий момент не наш; это настоящий момент, который становится каналом для вхождения духовного действия в мир. Прежде всего, мы сталкиваемся с этим в общине, но здесь есть и нечто большее. Это близко к тому, что мы назвали проявлением, и в этом случае мы тоже видим вообще характерное для четвертого направления работы преодоление деления на внутреннее и внешнее, активное и принимающее.

В поклонении есть нечто "невозможное", вернее, нечто сверхъестественное. Это действие приводит нас в замешательство. От участвующих людей, каналов передачи, не требуется даже "чистота сердца". Можно даже сказать, что подлинный акт поклонения совершается почти что вопреки нам.

Поклонение сопряжено с очень глубокой мистической тайной: те, кто нечист получают возможность получать из высших миров. В чем же секрет этого дара благодати? Он не может заключаться в каких бы то ни было способностях или техниках, поскольку они относятся к низшим мирам и носят исключительно психологический характер. Помощь приходит посредством священного образа. В Христианстве этот священный образ - Христос, в Исламе - Коран, Книга. Поклоняющийся обнаруживает себя между осознанием собственной греховности и нечистоты и осознанием того, что священный образ открыл ему высший источник. В то же время, получение этого дара для человека сопряжено с вхождением в общину. Священный образ представляет собой реальность общины и несет в себе высшие энергии, сконцентрированные в результате внутренней работы и страданий многих поколений. Так дело обстоит с общинами, но в данном случае есть и нечто большее, нечто невидимое: скрытое присутствие таких высших существ, как, например, ангелы и святые, о чем говорится в христианской и исламской литургиках. Объединение священного образа, общины, небесных сил и сообщества святых лежит в основе этой мистической тайны, и происходит, когда это позволено.

Итак, мы с вами говорили о Работе, Боге, Поклонении и Направлениях Работы. Все эти темы тесно переплетаются между собой. Работа же ведет к новому пониманию Бога и духовной реальности.

Реальность бога

"Я уже не раз поднимал эту тему и сейчас должен, наконец, подвести окончательный итог, насколько это окажется возможным: подразумевая под понятием "Бог" личность, способную обладать теми или иными вещами и иметь те или иные отношения с другими людьми, мы сталкиваемся с непреодолимыми трудностями ... Моя же цель сегодня заключается в том, чтобы дать нам возможность говорить о Боге ... Мне также было интересно выяснить, сложится ли из всего того, о чем вы говорите между собой некий, общий язык, и в целом это вам удалось.

Как-то кто-то из присутствующих здесь сказал, что Бог - это Работа. В другой группе кто-то то же говорил об этом, но ... речь в данном случае не шла о пантеизме, как, если бы мы ставили знак равенства между Богом и всем существующим. Конечно, мы должны уходить от ограниченной трактовки Бога как личности, но не до такой степени, чтобы вообще все отбрасывать, утверждая, что все — Бог.

Однако, как мне представляется, здесь имеет место нечто иное: мы не должны думать о Боге и Работе, как о садовнике и саде. Важно здесь то, что мы в свое время называли "деланием". Я надеюсь, и даже уверен в том, что вы, так или иначе, основываясь на собственном опыте, кое-что поняли о делании: делание - это слияние, объединение "делателя" и "делаемого", или "действующего" и "действия", вплоть до той степени, когда эти различия стираются. В нашем собственном опыте мы прослеживаем различие между "собой" и тем, что мы делаем, и это необходимо для того, чтобы отчетливо выделяющаяся инициатива не позволяла нам списывать все на механичность. Но и сами эти категории в конце концов конвергируют и объединяются между собой до той степени, когда сами вы, по сути дела, исчезаете. В этом собственном исчезновении, которым сопровождаются действия, близкие к совершенству, на самом деле, и заключается секрет понимания; и, тем не менее, не следует доводить это до крайности, полагая, что мы вообще должны так или иначе абстрагироваться и превратиться в безличных существ, подвешенных в воздухе и ничего из себя не представляющих. Происходит же все следующим образом: когда совершаемое нами действие приближается к совершенству, мы вдруг осознаем, что в этот момент нет "Я", и мы не можем сказать "я делаю это".

Это настоящий ключ к пониманию Бога и пониманию потрясающего последнего указания, которое Христос дает своим ученикам, изложив им путь совершенства в первой части Нагорной Проповеди: "Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен" ... Доводя свое действие до совершенства, вы тем самым будете приближаться к Богу. А, когда ваши действия будут совершенными, вы станете Богом. Все это не отделимо от действия. Поэтому мне очень понравилась аналогия со скалолазом: мы бы слукавили сказав, что мы верим в этого скалолаза, поскольку, на самом деле, мы верим в то, что делается. Мы доверяем гармонии и правильной взаимосвязи между скалолазом и скалой, а Богом в данном случае будет именно правильность.

Мы идентифицировали Бога с правильностью, и это уже о многом говорит. ... Нельзя не отметить, что правильность — понятие абстрактное. ... В этой связи у нас возникает чувство доверия, и даже чувство того, что о нас заботятся. ... В своем случае, я бы назвал это чувство в отношении Работы основным. Если бы у нас не было этого чувства, что Работа дает нам что-то, причем не просто чувства, а чувства уверенности, то ничто из сказанного мной не имело бы значения, поскольку тогда Работа была бы всего лишь действием - у нее не было бы другой стороны.

Однако, как я уже не раз говорил, в силу особых условий нашего существования, то есть, того, что мы связаны с физическим телом, зная при этом, что им не являемся, и взаимодействуем при помощи своих органов чувств с миром материальных объектов и прочих тел, мы не можем удержать себя от разделения делающего и действия. Помимо всего прочего, я очень хотел, чтобы за время вашего пребывания здесь вы сумели почувствовать исчезновение этих различий: поскольку, если вы хотя бы один раз почувствовали это, если вы знаете, что это такое, значит, вы знаете Бога. Вы не знаете "о Боге" и не "верите во что-то" — вы знаете Бога.

... Бог, конечно, не является правильностью, но вы познаете Бога в Его правильности. Я говорю "Его", но вы должны понимать, что это просто наш язык устроен таким образом, что мы просто вынуждены в таких случаях употреблять личные местоимения. Вообще, мы, жители Западного Мира - иудейской, христианской и мусульманской традиций - делаем очень большой упор на личностном элементе. На Дальнем Востоке все иначе. Они делают упор на безличном. Они говорят о Дао и Дхарме. Тем не менее, употребляя слово "Дао" и слово "Бог" люди говорят об одной и той же реальности, а не о принципиально разных. ... Все определяется тем, с какой стороны вы смотрите - личной или безличной. В зависимости от этого вы будете видеть Бога как личность или же как То, что наполняет и преображает.

... Другими словами, ... говорим ли мы о Боге как о личности или как о трех личностях, как о Творческой Силе, Дао, или как о праведности мира, Дхарме вселенной, мы в любом случае используем язык, подверженный нашим собственным ограничениям. Никакое из этих понятий нельзя считать исчерпывающим. И, в то же время, я полагаю, что у нас есть возможность - мы можем переживать в своем опыте и чувствовать то состояние, когда все подобного рода ограничения исчезают, и мы просто осознаем присутствие действия. Конечно, есть делающий это действие и правильность действия, но они не могут быть отделены друг от друга. Делающий как обособленное "Я" исчезает.

Поверьте, только обратившись к такой точке зрения, можно убедиться в том, что все проповедуемое всеми религиями, на самом деле, суть одно и то же; и что, так или иначе, нам придется искать способ изъяснения и образ мышления, которые бы освободили нас от ограничений, в итоге приводящих к раздорам. Я уверен, что в будущем люди смогут преодолеть эти ограничения. Если же мы останавливаемся на каком-либо одном способе рассуждения о Боге, и делаем его опорной точкой своего мышления, то мы автоматически исключаем остальные. Единственное, что не подвержено подобным ограничениям - это Работа, если только мы воспринимаем ее без постороннего вмешательства. Поскольку это возможно для человека, мы можем воспринимать Бога. Одна из причин, по которым я придаю такое большое значение движениям и практической работе, в отличие от теоретических идей, и даже упражнений, медитации и т.п., заключается в том, что они дают нам возможность стремиться к совершенству. Этот поиск совершенства несет в себе ощущение Бога. Если вы видите себя в движении и ... отчетливо видите, чего именно вы стараетесь достичь, но, понимаете, при этом, что не способны сделать это, значит, вы сделали серьезный шаг вперед. В итоге, наступает такой момент, когда все собирается воедино. Это чрезвычайно важный и ценный для нас момент. В нем нам открывается больше, чем когда-либо еще, поскольку в нем нам открывается Бог. На самом деле, не всегда удается визуализировать этот образ совершенства. Именно поэтому настолько важны ситуации, позволяющие делать это. Можно даже совершенно обоснованно утверждать, что они обладают некой священной ценностью. В данном случае под "священностью" я подразумеваю возможность непосредственно прикоснуться к Богу.

Рассказывая о движениях людям, которые собрались здесь, чтобы посмотреть на их выполнение, я сказал, что движения включают в себя три фазы, или цели. Во-первых, это наше собственное развитие и наша работа над собой; во-вторых, это взаимообмен с другими людьми. В-третьих, это то, что относится к Богу и поклонению. Больше я ничего не могу сказать, поскольку, если бы я сказал, что третья фаза - это Бог, люди бы меня не поняли. Просто потрясающе, что у нас, людей, есть возможность настолько близко подойти к совершенству. Стремиться к этому больше, чем к чему-либо еще, значит стремиться к Богу больше, чем к чему-либо еще. Мы живем в несовершенном мире, и кто-то из вас сказал, что Работа образует совершенство из несовершенства. Бог является скрытым совершенством, и в этом смысле я согласен с теми, кто утверждает, что Работа присутствует всегда и во всем. Однако, она присутствует in posse, как что-то, что может быть, а не in esse, то есть не как что-то действительно существующее.

Когда мы называем Бога "всемогущим", это следует понимать как утверждение того, что все возможно, а не того, что все актуализировано, или того, что Бог представляет собой довлеющую силу, способную насильно трансформировать несовершенство в совершенство. В противном случае, нам пришлось бы также признать, что Он несправедлив. Бог, в этом смысле, - это возможность совершенствования, присутствующая во всем ... Именно это подразумевается под Дао в ... рассказе ... о принце Вен Юй и Поваре. Принц спрашивает: "Как тебе это удается?" и тот отвечает: "То, что любит твой слуга - Дао. Именно так все и происходит ..." , и далее следует чудесное описание совершенствования ... действия ...

... Я вижу это так, как вижу Бога ... не как личность, а как нечто большее; не как действие, а как нечто большее; и не как идеал, а как нечто большее, чем идеал, поскольку это та целостность и то единство, которые наш разум не способен воспринять. Мы должны признать, что, размышляя, мы неизбежно думаем о действиях Бога. Мы начали с того, что назвали Бога Сахибом, или хозяином сада. Это так; но Он также являет собой и саму красоту сада. Именно с Ним сопряжена притягательность сада ... Причем, нас привлекает не красота Бога, а все совершенство в целом ... От Бога невозможно отделить то, что он заботлив, что он прекрасен; тогда как, в случае нас самих, эти аспекты вполне могут восприниматься обособленно. Красоту и доброту человека можно мысленно обособить от него самого, и, к сожалению, иногда так происходит и в действительности. О Боге же мы не можем рассуждать подобным образом, поскольку, в противном случае, мы бы признали Бога таким же существом, какими являемся мы сами ... В этом-то и заключается сложность нашего положения.

... У каждого из нас сложилось свое восприятие Работы. ... Есть что-то, в чем у нас нет сомнений - "Работа". ... Никто из нас не говорит "эта Работа", и я рад, что никто из нас не назвал Работу "наша Работа". Один из наших друзей как-то разговаривал с человеком, который стал говорить о "гурджиевской Работе". Он сказал этому человеку: "Не говорите так. Нет никакой гурджиевской Работы.

1 См. The Complete Works of Chuang Tzu (Полное собрание работ Чжуан Цзы), Columbia University Press, 1968, pp. 50-51.

Есть только "Работа"". Я очень обрадовался, когда узнал об этом, поскольку Работа, так же как и Бог не может никому принадлежать. Есть Работа. Есть реальность Работы, которая становится для нас все более и более актуальной, и Бог перестает быть для нас просто идеей, чем-то, о чем нам кто-то рассказал и во что мы должны верить - это становится нашей собственной реальностью ... поскольку у нас возникает ощущение, настоящее ощущение, того, что значит быть Богом, когда для нас наступает момент совершенствования в действии. В итоге, мы, конечно же, все портим, и мы сами знаем, что портим все по той лишь причине, что не способны длительное время сдерживать свой эгоизм. Он снова возвращается, и Бог уходит. Вернее сказать, Бог снова прячется ... Дао скрылось ...

Человечеству было открыто нечто, важность чего остается для нас ... невидимой. Нам было открыто, что существующая вселенная настолько велика, что мы просто не можем представить себе свое положение в ней. Это обстоятельство должно порождать в нас фундаментальное смирение, основанное на понимании того, что мы очень и очень малы, и, причем, не только мы, но и Земля, и вся солнечная система. Даже одна только наша галактика, каких, по нашим сведениям, во вселенной сотни миллионов, включает в себя сто миллиардов звезд, таких же, как наше Солнце и гораздо больших, то есть, другими словами, их столько же, сколько клеток в организме человека. Вся наша солнечная система, по отношению только лишь к одной нашей галактике все равно, что одна клетка, по отношению ко всему организму, и, более того, отделенная от соседних клеток колоссальными расстояниями. Приняв это во внимание, приходится смириться с невозможностью понять вселенную. И поэтому мы должны вернуться к тому, что служит нам домом, то есть к нашей солнечной системе, и, прежде всего, к нашей планете. Но с этой солнечной системой мы очень и очень тесно связаны. Как кто-то правильно заметил, Солнце теснейшим образом связано не только с нашей жизнью, но, как-то подспудно чувствуется, что и с нашей Работой тоже. Нам хорошо известны взаимоотношения жизни с Луной - даже, если рассматривать это с обыкновенной точки зрения - и планетами. Все это актуально и для нас. То, что непосредственно не относится к нашей солнечной системе, влияет на нас, создавая не изменяющиеся условия общего характера: такие факторы, как гравитационная константа и некоторые прочие, сопряженные со всеобщим равновесием, определяются всей вселенной в целом. Но это абсолютно безличные факторы. Мы ничего не смогли бы предпринять, если бы узнали, что всей нашей солнечной системе грозит распад и моментальное превращение в лучистую энергию: однако, эта невообразимая для нас катастрофа ровным счетом ничего не значила бы для нашей галактики.1 В этом, на самом деле, и заключается откровение. По моему глубокому убеждению, это чрезвычайно важное, нетривиальное откровение. Это не просто очередное событие. Это часть необходимого изменения, которое должно породить в человеке то, что должно быть для него характерно, то есть, смирение. Тем не менее, в действительности, это откровение породило новую разновидность тщеславия.

С моей точки зрения, важно здесь то, что мы должны понимать как себя, так и Бога с позиции нашей солнечной системы, как это делали древние. Было бы чисто абстрактным измышлением, предполагать, что мы можем представить себе Бога с позиции всей галактики, и что это могло бы что-нибудь для нас значить. Для нас же крайне важно то, что наша солнечная система в определенном смысле является обособленной структурой, и лично я уверен, что Работа, о которой мы здесь говорим, сопряжена с эволюцией и благосостоянием именно нашей солнечной системы, и, прежде всего, с особенно важным процессом, протекающим на нашей планете. Мы должны отдавать себе в этом полный отчет, чтобы у нас не возникало соблазна склоняться к абстрактным представлениям о Боге. Абстрактность возникает только тогда, когда мы пытаемся представить себе Бога всей вселенной.

Когда же мы говорим о Боге нашей солнечной системы, мы говорим о том, что способны чувствовать. Размышляя о нашей солнечной системе, мы, в свою очередь, не можем не остановиться на нашем огромном Солнце - единственном объекте, на который мы не можем смотреть незащищенными глазами. Нужно понимать, что между Солнцем и Богом существует очень важная связь. Я говорю именно так, поскольку намеренно не хочу называть Солнце Богом, так как это бы опять означало низведение Бога в Бытие. Впрочем, нельзя считать Солнце и просто материальным объектом, сгустком материи; Солнце значительно превосходит этот уровень и, вообще говоря, непостижимо для пас.

У нас должно быть ощущение того, что происходит нечто прекрасное. Что-то вступает в процесс сотворения, и у нас тоже есть своя роль в этом процессе. Некоторые люди пытаются по-новому представлять себе Бога, отождествляя Бога с самотворением мира. То есть Бог, в этой трактовке, являет собой мир, приходящий в Бытие. Это слишком близко к пантеизму. Слишком близко к утверждению того, что все является Богом. Фактически, не все является Богом, хотя это и возможно.

Мне очень хотелось поговорить с вами на эту тему, но сейчас уже поздно, и мне, к сожалению, не удастся этого сделать. Я не мог говорить об этом раньше, поскольку должен был убедиться, что достаточное количество присутствующих здесь действительно ощущает то, что я подразумеваю под словами "Бог - это "действие"; Бог - это совершенствование "делания"; и Работа - это тоже совершенствование "делания"". Причем, сюда относится все: тот, кто совершает действие, само действие, совершенствование и красота - но это не означает, что все является Богом. ... Есть Работа, в которой нам определена своя часть, и мы также "участвуем" в Боге; Когда же мы приходим к моменту совершенства, часть исчезает, и мы становимся Богом. Я говорю это буквально и отнюдь не имею в виду то, что мы Богоподобны. Этот момент - это момент Бога. По мере того, как мы все больше освобождаемся от собственного эгоизма, это совершенство может сохраняться в нас все дольше и дольше. Если же оказывается возможным совершенно изгнать из себя это эго, Бог пребывает внутри нас безраздельно. Однако, эти понятия "внешнего" и "внутреннего" вносят слишком много разделений. Правильнее будет сказать, что там, где нет самости, безраздельно пребывает Бог".

1 Ср. Послание к евреям (2. 5-6) и Псалмы (8.4-10) и (143.3): например, "Господи! Что есть человек, что Ты знаешь о нем, и сын человеческий, что ты обращаешь на него внимание?"

|Назад| |Содержание| |Вперед|

Hosted by uCoz