I

Как уже было сказано в предисловии ко второй части этого тома, коль скоро мы находимся в преддверии Эры Святого Духа, не должно остаться ничего, что не стало бы явным, — от тайных глубин науки до глубинного же эзотерического Знания, полное откровение которого было нам обещано. Тем самым станут явными все заблуждения, которых не смог избежать пытливый человеческий дух в ненасытном стремлении к Знанию любой ценой, лишь бы оно было по видимости целостным, пусть хоть ценой искусственных обобщений. Эта страсть, которая сильней самого человека, побуждает его искать решения фундаментальных космических и человеческих проблем даже если в его распоряжении лишь малая толика необходимых для этого данных.

Как, вероятно, уже ясно читателю, именно неведение относительно системы Трех, космических Октав — причина того, что человеческий разум, снедаемый жаждой высшего Знания, до сих пор не нашел адекватного решения самых главных, важнейших вопросов, касающихся самой жизни, — тех вопросов, которые занимают его неотступно и которые неизменно в центре любого познания.

Ничего не зная о Всеобщем Законе, его значении и естественной обусловленности , невозможно не только разрешить этот вопрос, но даже хотя бы освоить один из главных к нему ключей — символику Книги Бытия. Поэтому для начала попытаемся к нему подойти посредством более тщательного изучения библейских символов.

Обычно мы не слишком задумываемся над тем знаменательнейшим фактом, что Древо познания Добра и Зла — именно одно и то же, т. е. едино: на нем одновременно, в некоем итоговом равновесии, произрастают плоды обоего рода. Более того и еще более непостижимо: ветви, приносящие столь различные по вкусу плоды, растут из одного ствола и питаются теми же соками; сам ствол произрастает из единого общего корня. В глубинной эзотерической символике все эти, казалось бы, частности приобретают особое значение как чрезвычайно важные. Кроме того, от нас, как правило, ускользает еще и та поучительная деталь, что, согласно Книге Бытия, в том же Эдемском саду — а стало быть, неподалеку от Древа познания Добра и Зла — растет и Древо Жизни. Оба они уходят корнями в одну и ту же почву и питаются одними и теми же ее соками.

То, что вскрывает глубочайший смысл этих символов, и есть Система Трех космических Октав.

Здесь, однако, могут возразить: коль скоро в библейском повествовании Древо познания Добра и Зла служит символом Третьей космической Октавы, а Древо Жизни — Второй, то где же, в таком случае, символ Первой космической Октавы: ведь в Книге Бытия нет упоминания еще о каком-то третьем Древе?

Если, следуя контексту этой аналогии и в ее пределах, читатель вновь обратится к системе Трех космических Октав, то он прежде всего обнаружит, что Третья и Вторая октавы порождаются соответственно Второй и Первой, которая, в свою очередь, не может порождаться октавой ей предшествующей, ибо таковая не существует в принципе. В полном соответствии законам эзотеризма это и значит, что коль скоро Первая октава порождается собою же, она не может быть

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ВСЕЛЕННАЯ

Система Трех космических Октав при ее ближайшем изучении — в частности, в ее преломлении символическим смыслом библейского повествования — дает возможность рассмотреть проблему Зла в контексте всей структуры Вселенной.

При таком рассмотрении становится ясно, что в космических масштабах абсолютное Зло — умозрительная фикция. Наблюдаемое же нами относительное Зло¹, от которого мы страдаем и которое сами творим, является, наряду со всякого рода невзгодами и горестями, болезнями и смертью, прямым следствием первородного греха как первопричины самой греховности. Грех этот изначален не только в историческом и философском² смысле, но прежде всего потому, что каждый из нас повторяет и переживает его в тот самый момент, когда в раннем детстве впервые осознает «Я» своей Личности. В бессознательном и инстинктивном самоотождествлении со своей несовершенной, неразвитой Личностью каждый человек в его собственном индивидуальном ключе, определяемом контекстом современной ему эпохи, в точности повторяет грехопадение Адама.

В таком механическом самоотождествлении и кроется наша основная ошибка. Осознав этот механизм и проанализировав суть проблемы, мы обнаружим, что уже давно и притом вполне сознательно с нею примирились — вплоть до того, что даже наше Истинное Я, с того самого момента, как мы осваиваемся с мыслью о его существовании, начинает представляться нам кем-то «другим», некоей отличной от нас сущностью. Мы начинаем бояться этого «другого» и занимаем по отношению к нему оборонительную, если не откровенно враждебную позицию.

Даже когда мы приходим к окончательному признанию (пусть хоть в теории) существования в нас Истинного Я  и начинаем понимать, что же именно требуется от нас для Спасения, мы, как правило, не испытываем к этому Я никакой, казалось бы, естественной симпатии, — и это при том, что оно ведь есть сама эссенция нашей собственной внутренней сущности. Достигнув по крайней мере такого уровня понимания, человек в большинстве случаев все равно не в силах расстаться с привычным механическим самоотождествлением — причиной слияния его Личного сознания с сознанием телесным. В этом суть так называемого «чувства реальности», которое сводится к диктуемым телесным «Я» страху, голоду и половому влечению как сильнейшим стимулам. Эти стимулы, принимая

2 «Academic»; богословском.

множество обличий, возводят неодолимую стену между Личностью и Истинным Я. В такой ситуации Личность склоняет человека к решению, что «лучше синица в руке, чем журавль в небе».

Чтобы выйти из этого тупика, необходимо начать войну — Незримую Битву — против власти Всеобщего Закона, само наличие которого, с помощью иллюзий, оправдываемых общепринятыми представлениями об «очевидном», убеждает нас отказаться от дальнейших шагов в сторону первого Порога и вернуться к привычной рутине, по-прежнему вписавшись в скромную роль простых смертных, которые все «не без греха» и одним миром мазаны. «Князь мира сего» не терпит прямолинейной ясности: Мефистофель не поскупится на целый арсенал хитросплетений казуистики, лишь бы начавший поиск себя свернул с пути и по собственной воле вернулся к «благоразумной, нормальной жизни».

Начать эту Незримую Битву поистине непросто: тем самым открывший для себя практическую ценность эзотерического учения не только противопоставляет себя всему и вся — прежде всего он бросает вызов себе самому, своей собственной Личности. Разумеется, это влечет за собою, казалось бы, неодолимые трудности; однако любые испытания всегда по силам тому, кто действует по воле Бога, обитающего в нем самом и всегда готового протянуть руку помощи. В этом причина безысходной, вечной тоски Мефистофеля, которому приходится вновь и вновь убеждаться в человеческой слабости, видя колебания и падение тех, кто, не умея твердо противостоять его нашептываниям и принимая его доводы за доводы собственного разума, разменивает на его фальшивую монету свой золотой талант.

Ничто не может пропасть в общей экономии Вселенной: в самой основе ее строения — принцип полного использования и полной реализации. Зло, страдания, негативные эмоции, Смерть — все это служит своего рода удобрением на низших планах роста¹ или элементарного существования.

Однако — и это следует из самой принципиальной структуры Трех космических Октав — владения Зла и его порождений ограничены, — ограничены пределами Третьей космической Октавы как сферы власти Абсолюта III, Князя Мира сего — надзирателя над Смешанным Миром и органической жизнью на Земле, специфику которых определяют влияния-«А».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ВСЕЛЕННАЯ

Когда ученик в полной мере осознает наконец свое изначальное тождество с Истинным Я, его систему ценностей в процессе их переосмысления начинает последовательно, ступень за ступенью вдоль всей Лестницы, сменять противоположная, так что к моменту его Второго рождения всё видится уже совершенно иным. Об этом вполне ясно говорили отцы Церкви¹; на это же указывает, например, Платон своим описанием смерти Сократа.

По более глубоком размышлении мы обнаружим новое значение известного выражения «смерть во славу Господа», которое встречается в православной литературе при упоминании о страданиях и гибели многих и многих мучеников, начиная с апостолов. Тайный смысл этого несколько странного выражения далеко выходит за рамки простой констатации того бесстрашия, с которым они встречали смерть во имя своей веры. Как показал св. Симеон, когда в человеке уничтожается привычный механизм отождествления себя со своей Личностью, а тем самым, как мы говорили, со своим телесным «Я», он переносит несчастья, боль, смерть и даже принимает муки так, как будто все это происходит не с ним.

Таково истинное значение прославления Бога; оно знаменует победу человека над собой, вдохновленную и чаемую от него Христом.

1 Напр., Симеон Новый Богослов (Проповеди, op. cit, т. II, стр. 544).

Сын Божий, воплотившийся на Земле в Сыне Человеческом, явился человекам как Адам до грехопадения — как Человек совершенный, Человек безупречный, распоряжающийся всей полнотой Своих сил. И Он Своею волей принял муки и умер как обычный грешник — как один из нас, ежедневно распинающих Его в своем сердце.

Жертва эта, т. е. Искупление как именно выкуп¹, была столь велика, что дала возможность человечеству выстоять и «не мытьем, так катаньем» совершить переход от Цикла Отца к Циклу Сына.

Отсюда мы естественно приходим к рассмотрению еще одной фундаментальной проблемы — проблемы греха, расширенное определение которому уже было нами дано в первом томе.

Первородный грех следует рассматривать как допущенную человеком понятийную ошибку, повлекшую за собою искажение его сокровенного сознания своего Я. Отсюда автоматически следует все прочее — именно поэтому мы не считаем, что грех сколько-нибудь значим сам по себе.

Итак, в основе греха лежит ошибка. Именно поэтому он может и, естественно, должен быть искуплен. Единственное средство искупить грех, столь же бесхитростное, сколь требующее полной отдачи и крайних усилий, — это покаяние.

Покаяться — значит осознать ошибку, приведшую к совершению греха. Традиция говорит: «Нет грехов непростительных, кроме грехов без покаяния»".²

Следует как можно более полно и глубоко уяснить смысл сказанного. Недостаточно уравновесить греховное деяние, греховный поступок поступком диаметрально ему противоположным, который, возможно, избавит от кармической расплаты, но никогда не сможет упразднить сам факт греха, т. е. по-настоящему от него очистить; так возмещение убытков, причиненных кражей, не в состоянии сгладить самой нанесенной обиды. Направленный на такое очищение, уравновешивающий греховное деяние поступок должен быть не просто результатом каких-либо соображений, т. е. определенных процессов в интеллектуальном или

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ВСЕЛЕННАЯ

двигательном центре: покаяние, как уже говорилось, должно быть материалом и результатом напряженного сознательного процесса на уровне Истинного Я; иными словами, истинное покаяние всегда имеет эмоциональную окраску.

И это вполне понятно. Поскольку Святой Дух есть сама суть¹ Сознания, то Он представляет Собой, так сказать, последнюю инстанцию², к которой можно обратиться с раскаянием в грехе. Кто же возносит хулу на Святого Духа, тот отрицает само существование Сознания, а потому и извергается в то, что именуется в Писании тьмой внешней.

«Всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф 12: 31— 32).

II

Славянами Зло воспринималось не как абстрактная идея, а как нечто фиксируемое опытом и вполне конкретное. Не находя места Злу в изначальном устроении всего Промыслом и однако неизменно убеждаясь, что в реальной жизни Зло — изнанка Добра и от него неотделимо, они были вынуждены признать божественность его происхождения и потому персонифицировали Зло как Чернобога.

нарушения воли Бога как первопричины Блага, которая однако оказывается несовершенной, если она ограничена пусть хотя бы принципиальной возможностью Зла. Само имя Сатана, фигурирующее в Ветхом Завете, означает «перечащий», противник, враг, — тот, который уже не есть Сатанаил — Перворожденный.

Славяне же отводили Чернобогу сферу действий, в точности ограниченную сферой ее облекающей — той, которая под властью Сварожича — Божьего Сына, поскольку верховный Бог не может допустить Зла и не признает его. Видимо существующее Зло Бог не удостаивает ни взглядом, ни словом, ибо, согласно религиозному миропониманию славян, непосредственное влияние верховного Бога не достигает Земли.

Потому и закрыты золотыми полосками глаза и рты трехглавой статуи, которая была обнаружена археологами в Щецинском капище и символизировала верховного Бога, славянами именовавшегося Триглав, или Трибог. В толковании жрецов эти полоски означали, что верховный Бог не желает видеть человеческих грехов и обходит их молчанием, как бы не ведая об их существовании¹. Это, конечно, вполне согласуется с упомянутой исходной посылкой славян, в понимании которых верховный Бог занят лишь небесными делами.

Религия древних славян, которая была строго монотеистской, представляет собой малоизученную и достаточно интересную область сравнительных исследований. Можно утверждать, что она во многом гораздо более близка к христианству, чем прочие религии древности. В ее теогонии, как и в христианской, также фигурирует Сын Бога, а ее концепция Зла (Чернобог) позволяет предположить, что у славян уже тогда существовала эзотерическая Традиция, в той или иной форме включавшая в себя элементы Гнозиса (зачатки знания о Трех космических Октавах), скрытые в образах и символах.

этой власти, они в итоге само сотворение мира приписали Дьяволу. Мы уже упоминали о такого рода тезисах и аргументах вроде того, что если космос создан богом (демиургом), то бог этот если не злонамерен, то по меньшей мере ограничен в своем могуществе либо же несовершенен как творец.

Такие воззрения породили в первые столетия нашей эры целый ряд ересей, частью и в новом обличье возродившихся в средние века. Уровень доступного на то время Откровения не позволял составить из разрозненных его элементов целостную картину, которая дала бы решение этой проблемы. В частности, знание о системе Трех космических Октав было отрывочным и фрагментарным, пробелы же заполнялись разными, нередко весьма опасными и даже пагубными измышлениями.

Полное проникновение в систему Трех космических Октав поможет разобраться в еще одной весьма немаловажной теме, которая так и не была вполне раскрыта ни одним автором, — в теме Посвящения.

В этом определении объединены два, в сущности, различных значения. Одно из них относится к посвящению в древние таинства, другое же — к церемониям принятия в современные тайные общества так называемых «посвященных».

Некоторые памятники литературы и искусства, мифы и описания религиозных культов позволяют предположить, что древние таинства, сколь бы ни были они различны, объединяла некая сквозная общая тема. На языке Традиции она определяется как Таинство Обетования, т. е. откровение древнему миру, которому соответствовал Цикл Отца, знания об Искуплении, обещанном в следующем Цикле — Цикле Сына.

В течение Цикла Отца божественный Гнозис открывался посвященным именно в форме Таинства Обетования, подтверждение которому и было дано Таинством Воплощения¹ Иисуса Христа. Понятно, что самоё смысл, заложенный в Таинство Обетования, бывшего таинством Надежды, с ее осуществлением был исчерпан, так что теперь странно было бы сожалеть об исчезновении древних таинств: их эзотерическое содержание ассимилировано христианством. Исследования некоторых нынешних авторов, предпринятые с целью восстановить эти таинства, представляют собою разве лишь узконаучный интерес. Вполне ведь очевидно, что новозаветная религия — по крайней мере в ее первозданном виде — оказалась не чем иным, как раскрытием в истинах Таинства Обетования неких вполне определенных, так сказать, методик самосовершенствования, с помощью которых духовная элита времен Христова Пришествия, когда Таинство Воплощения стало непреложным фактом, смогла утвердиться именно в качестве «соли земли» — новообращенных христиан.

Нетрудно, таким образом, понять, почему из установленных с тех пор христианских таинств ушла тема Обетования: оно уже исполнено Христом, и отныне по Его стопам и во главе угла — самостоятельная реализация в самом себе нового человека — истинного христианина. В отличие от былых времен, для нас важны теперь не только Вера и Надежда, но и, как уже неоднократно говорилось, истинный Гнозис и истинная Любовь. Они суть ядро нового посвящения — посвящения в Таинство Свершения, цель которого — всеобщее Воскресение в Цикле Святого Духа² .

Этим объясняется естественное отмирание древних, в частности ветхозаветных таинств. После того, как они сыграли свою роль, в эзотерическом Откровении открылась новая глубина и новая высота. Нынешняя мистическая реальность требует самоотверженных искателей Истины, которым остается, может быть, лишь один шаг, чтобы удостоиться посвящения в собственно Таинство Свершения, образовав тем самым лучшую часть нового человечества и создав предпосылки для перехода к Циклу Святого Духа. К этому и сводится суть учения о Гнозисе как учения Любви, излагаемого нами с тем, чтобы дать его последователям, в необходимом и достаточном объеме, некие указания, которые помогли бы ценою систематических и целенаправленных усилий обрести Посвящение в последнее таинство — Таинство Свершения.

Для внимательного читателя в этом не будет особой нужды. Мы уже неоднократно говорили как о необходимости эзотерической работы человека над собой, так и о ее специфике. Понятно, что здесь не обойтись без работы над сознанием Я.

Таинства древних были направлены на рождение Нового человека, способного ускорить приближение новой эпохи, именуемой Циклом Сына. Сходным образом в центре Таинства Свершения, как его смысловой итог, лежит возникновение Новых Людей, без деятельного участия которых невозможно начаться Циклу Святого Духа. Такие люди уже появляются, и можно сказать, что мы живем во время перехода к этой новой эпохе.

По свидетельству великих мыслителей древности, целью преображения тогдашнего человека посредством посвящения было выявление и утверждение в нем разума, свободного от заблуждений. Сегодня этот этап уже пройден, и целью посвящения ныне является установление с помощью медитации над Истинным Я непосредственного и необратимого контакта с планом Божественного вдохновения ¹.

Однако, как и прежде (хотя и на новом, более высоком уровне), Посвящение требует от каждого, кто осознал необходимость кардинального преобразования всего своего существа—т. е. прежде всего сознания собственного Я, — длительной и усердной работы над собой, которая и есть цена такому преобразованию.

В Таинство Свершения несомненно были посвящены апостолы Христа, а от них и через них — отцы вселенской Церкви, ее святые. Из Посвященных именно в это Таинство, которые указуют путь к Циклу Святого Духа и способствуют его скорейшему началу, сегодня формируется новая элита. Она будет образована из людей внутренних и дважды рожденных — из новых пророков и новых апостолов.

Это вполне понятно. Как показатель всему, что ему сопутствует, столь, казалось бы, несомненный и впечатляющий технический прогресс на самом деле завел человечество в своеобразный управленческий тупик² . Совершенно очевидно, что интеллектуалы, до сих пор пребывающие у власти, не способны к социальным преобразованиям в новых условиях, на новых началах. Им никак не

удается достичь истинного Мира, который каждый предпочел бы нынешнему равновесию страха¹. Лишь Новые Люди, достигшие сознания более высокого уровня — сознания божественного Истинного Я, могут успешно справляться с множащимися новыми проблемами, все более сложными и трудноразрешимыми. Лишь это новое человечество сможет найти всему новому должное место.

Сказанного, кажется, достаточно, чтобы уяснить: подлинное эзотерическое Посвящение — не просто церемония. Оно отнюдь не сводится всего лишь к каким-либо ритуалам на доступном каждому физическом плане, как это было в древности; его подлинный смысл гораздо глубже. В нынешние времена Посвященный, — прообраз и предтеча обитателя нового Царства, которое есть Цикл Святого Духа, — это тот, кто во втором Рождении обрел независимость от Абсолюта III и, подобно вернувшемуся блудному сыну, будет принят в Союз Любви, Первенец и Глава которого — Сам Христос.

Это не значит, что в современном Посвящении отсутствует ритуальная часть, т. е. церемония как таковая: она лишь проводится на сверхчувственном плане. Тем не менее она вполне реальна и действенна, закрепляя в Посвященном новое качество, а именно Благодать, которую он стяжал в результате своей Работы .

Причина, по которой эта церемония происходит главным образом незримо, т. е. не на одном лишь физическом плане, вполне ясна: в Посвящаемом осуществляется внутренний переход — из «царства мира сего» в Царство духа. С этого момента он обретает соответствующее место на высших ступенях Второй космической Октавы — в Царстве Христовом.

Хотелось бы лишь отметить один момент, который кажется нам весьма примечательным. Во всем, что пишется по поводу такого рода традиций и ритуалов, преобладает не Ново-, а Ветхозаветная традиция, — т. е. та, которая восходит к царю Соломону, а не к царю Давиду — его отцу.

«Balance of Fear».