Я боюсь, что ты не достигнешь Мекки, о Странник,
ведь дорога, которой ты идешь, ведет в Туркестан.
(Шейх Саали. "Розовый сад', глава "Об обычаях дервишей")
Однажды, когда я сидел в кругу суфийского учителя северной Индии, был введен молодой иностранец. Он поцеловал шейха и стал говорил.. Он сказал, что в течение 3,5 лет он изучал по книгам различные религии, мистицизм и оккультизм в Германии, Франции и Англии. Он переходил от одного общества к другому в поисках того, что могло бы вывести его на правильный путь. Формальная религия не привлекала его. Собрав все свои деньги, он смог отправиться на Восток и проделать пугь от Каира до Александрии и от Дамаска до Тегерана, посетив при этом Афганистан, Индию и Пакистан. Он побывал также в Бирме, на Цейлоне и в Малайе. Во всех этих странах он беседовал с духовными и религиозными учителями, подробно записывал свои беседы.
Не было никаких сомнений в том, что он в прямом и переносном смысле проделал огромный пугь. Он хотел присоединиться к этому шейху, потому что ошушал потребность в практической деятельности, концентрации на определенных идеях и самоусовершенствовании. По всему было видно, что этот человек был более чем готов подчиниться дисциплине дервишеского ордена.
Шейх спросил его, почему он отверг все остальные учения. Молодой человек ответил, что на это были разные причины, отличавшиеся друг от друга почти в каждом конкретном случае. "Назовите мне некоторые из них", — сказал учитель.
Он сказал, что великие религии не казались ему достаточно глубокими. Вся их деятельность сосредоточена на догмах, и прежде всего они требовали принятия их догм. Дзэн в том виде, в котором он сталкивался с ним на Запале, был полностью оторван от реальности. Йога требовала суровой дисциплины, являясь при этом, возможно, "просто причудой". Культы, группировавшиеся вокруг личности отдельных людей, были основаны на сосредоточении на этих людях. Он не мог согласиться с тем, что церемонии, символы и то, что он называл имитацией духовных истин, имели отношение к истинной реальности.
У него сложилось впечатление, что те суфии, с которыми ему удалось вступить в контакт, занимались подобной же деятельностью. Некоторые из них имели преданных учеников, другие использовали ритмические движения, казавшиеся ему имитацией чего-то другого, третьи обучали с помощью рассказов, которые невозможно было отличить от проповедей. Некоторые суфии концентрировали внимание на теологических концепциях.
Сможет ли шейх помочь ему?
"Более, чем вы думаете". — сказал шейх. "Человек развивается независимо от того, знает ли он об этом или нет. Жизнь едина, хотя в некоторых своих проявлениях она и кажется инертной. Если вы живете, значит вы учитесь. Те, кто учится с помощью сознательных попыток научиться чему-либо, лишаютсебя возможности научиться тому, что дается им, когда они находятся в своем обычном состоянии. Некультурные люди часто обладают некоторой долей мудрости, потому что они не препятствуют влияниям самой жизни. Впечатления, которые вы получаете от наблюдения за различными вещами или людьми во время прогулки по улице, учат вас. Если вы специально попытаетесь почерпнуть что-то новое из этих впечатлений, вы узнаете некоторые вещи, но что именно вы сможете узнать, будет уже предопределено заранее. Вы смотрите на лицо человека, и в вашем уме возникают какие-либо вопросы, на которые ваш ум сам же и отвечает. Порочный он или честный? Что это
за человек? Наряду с этим наблюдается постоянный взаимообмен между вами и этим человеком.
Этот взаимообмен полностью обусловлен вашей субъективностью. Я хочу сказать, что вы видите то, что вам хочется видеть. Это происходит уже автоматическим. Вы подобны машине, но в то же время являетесь человеком, прошедшим только поверхностную подготовку. Вы смотрите на дом. Обшие и частные аспекты этого дома разделяются на более мелкие элементы и подвергаются оценке в вашем уме. Вы не можете дать объективной оценки, и она будет полностью определяться вашим прошлым опытом. У современного человека этот опыт складывается из того, что ему успели внушить ранее. Таким образом, этот дом может показаться вам большим или маленьким, красивым или не очень красивым, похожим на ваш собственный дом или нет. При более тщательном рассмотрении может оказаться, что у него такая же крыша, как и у остальных домов, или что у него необычные окна. Машина ходит по кругу, потому что все это является просто дополнительной информацией к ее формальному знанию".
Вновь прибывший выглядел озадаченным.
"Я хочу, чтобы вы поняли, — безжалостно продолжал шейх, — что вы оцениваете веши, основываясь на заранее сложившихся представлениях. Это почти неизбежно для интеллектуального человека. Вы решили, что вам не нравится религиозный символизм. Прекрасно, из этого следует, что вы будете искать религию без символов*. Он сделал паузу. "Вы это имеете в виду?"
"Мне кажется, я имею в виду, что использование символов различными организациями не удовлетворяет меня, потому что я не считаю его истинным или необходимым", — сказал юноша.
"Означает ли это, что вы сумеете узнать правильный способ, если найдете его?" — осведомился учитель.
"Символы и ритуалы не являются для меня главным, — ответил будущий ученик. — А я ищу прежде всего главное".
"А узнаете ли вы это главное, если столкнетесь с ним?"
"Думаю, что да".
"В таком случае то, что делаем и говорим мы, может показаться вам обычным мнением, данью традиции или просто поверхностными вещами, потому что мы как раз используем символы. Другие используют пение и движение, размышления и молчание, сосредоточение и созерцание и многое другое". Шейх замолчал.
Снова заговорил гость.
"Неужели вы считаете, что замкнутость иудаизма, христианские ритуалы, мусульманский пост или бритые головы буддистов являются главными?" Он затронул характерную интеллектуальную тему.
"Суфийский принцип гласит, что внешнее есть мост к Реальному", — сказал шейх. "Это значит, что в данном случае все веши, о которых вы говорили, имеют смысл. Правда, этот смысл может быть уже утерян, и тогда их исполнение ни к чему не приводит, превращаясь в сентиментальную или неправильно понимаемую фрагментарную деятельность. Если же ими пользоваться правильно, между ними и истинной реальностью устанавливается постоянная связь".
"Следовательно, первоначально все ритуалы имели смысл и оказывали необходимое воздействие?"
"В сущности, все ритуалы, символы и т.д. являются отражением истины. Они могут искажаться, переделываться или использоваться неверно, и тем не менее они олицетворяют собой истину — внутреннюю истину того, что мы называем суфийским Путем".
"Но те, кто исполняет эти ритуалы, не понимают их смысла, не так ли?"
"Они могут понимать их смысл частично, только на одном уровне, который является достаточно глубоким для распространения этой системы. Однако с помощью такой техники совершенно невозможно достичь реальности или саморазвития".
Ученик сказал: "Тогда как же узнать, кто именно использует внешние средства правильно, способствуя развитию? Я могу допустить, что эти внешние указания обладают потенциальной ценностью, если они могут вести к чему-то иному, откуда мы должны начать. Но я не могу сказать вам, какую систему мне следовало бы выбрать".
"Совсем недавно вы просили принять вас в наш круг, — сказал шейх, — а сейчас мне удалось запутать вас до такой степени, что вы согласились с тем, что вы не можете судить. Собственно говоря, суть дела именно в том и заключается, что вы не можете судить. Нельзя чинить часы с помощью плотницких инструментов. Вы поставили перед собой задачу — найти духовную истину. Вы искали эту истину там, где ее не было, и неверно толковали ее проявления. Стоит ли после этого удивляться, что вы продолжаете оставаться в этом же состоянии? Однако для вас в вашем положении существует еще одна альтернатива. Излишнее сосредоточение на этом вопросе, страх и ваши собственные эмоции в конечном итоге станут занимать столько места, что вы захотите избавиться от всего этого. Чем же это кончится? Эмоции подавят интеллект, и вы либо начнете ненавидеть религию, либо, что более вероятно, станете последователем какого-нибудь культа, который согласится принять на себя ответственность за все это. Вы обретете покой и уверенность в том. что достигли желаемого .
"А разве не существует никакой другой альтернативы, даже если предположить, что я согласен с вашей мыслью о том, что мои эмоции могут подавить интеллект?"
Интеллектуальная подготовка заставляет человека отрицательно относиться к любым предположениям о том, что такая подготовка не является всеобъемлющей или что эмоции могут подавить интеллект. Некоторая резковатость тона нашего мыслителя говорила о том, что он пытается отстаивать свою точку зрения. Это не ускользнуло от внимания шейха.
"Альтернатива, о которой вы говорите и которую вы не принимаете, есть разделение. Видите ли, наши методы отделения отличаются от ваших. Интеллект склоняет вас к отделению вашего разума от того или иного объекта с целью интеллектуального его рассмотрения. Нам же необходимо отделяться одновременно и от интеллекта и от эмоций. Как можете вы подчиниться влиянию чего-либо, если для оценки этого вы используете интеллект? Ваша проблема состоит в том, что то, что вы называете интеллектом, в действительности представляет собой группы различных идей, попеременно овладевающих вашим состоянием. Мы не считаем, что достаточно одного интеллекта. Для вас интеллект является комплексом более или менее совместимых точек зрения, которые вы, в силу своего воспитания, привыкли считать чем-то единым. Суфии считают, что существует более глубокий уровень, являющийся единым, незаметным, но жизненно важным фактором. Это истинный интеллект, являющийся органом понимания и присущий каждому человеку. Время от времени он проявляет себя в обычной жизни, вызывая странные явления, которые невозможно объяснить с помощью обычных методов. Иногда эти явления называют оккультными, иногда их считают свидетельством преодоления ограничений пространства и времени. Этот орган человека является ответственным за его развитие".
"Я должен принять это на веру?"
"Нет, потому что вы не можете сделать это, даже если бы и хотели. Если вы будете принимать на веру такие веши, вы скоро откажетесь от них. Лаже если бы вы были интеллектуально убеждены, что это в качестве гипотезы является необходимым, весьма вероятно, что вы отказались бы от ваших убеждений. Л ело в том, что вы должны пережить это.
Это означает, конечно, что вы должны почувствовать это так, как вы не чувствуете ничто иное. Оно входит в ваше сознание как истина, качественно отличающаяся от того, что вас приучили считать истинами. Именно это отличение позволит вам понять, что она относится к той сфере, которую мы называем "иной".
Посчитав, что это усвоить трудно, наш посетитель снова вернулся к своему привычному образу мышления. "Хотите ли вы убедить меня в том, что существует нечто более глубокое, что я могу почувствовать. Если нет, то я не понимаю, зачем нужно тратить столько времени на это обсуждение".
"Я уверен, что вы посчитаете мои слова невежливыми, — любезно сказал шейх, — но я должен сказать, что в действительности вещи являются совсем не такими, какими вы видите их. Вы пришли сюда и начали говорить. Я отвечаю. В результате нашего разговор» и размышлений может произойти очень много вещей. Вы уверены в том, что все случившееся ограничивается самим фактом нашего разговора. Вы можете чувствовать, что вы уверены в этом, или наоборот. Для нас же значение этого события в целом является намного более важным. В результате нашего разговора что-то происходит. Нетрудно понять, что происходит это в умах всех людей, присутствующих здесь. Однако с вами, со мной и с другими происходит также что-то еще. Смысл этого станет вам ясен, только когда вы поймете это. Попробуйте рассмотреть это на самом простом уровне причин и следствий, как их обычно понимают. В магазин заходит человек и покупает кусок мыла. В результате этой покупки может произойти многое — хозяин получит больше денег, он может заказать больше мыла и т.д. Слова, произнесенные во время покупки, также окажут определенное воздействие, которое будет зависеть от состояния ума людей, участвующих в разговоре. Когда человек покидает магазин, в его жизни появляется еще один фактор, которого не было раньше — мыло. Это опять же может привести ко многим последствиям. Однако для двух главных действующих лиц все, что в действительности произошло, сводится к тому, что был куплен кусок мыла и за него были уплачены деньги. Они ничего не знают о последствиях этого события и мало интересуются ими. Только в том случае, если случится что-нибудь достойное внимания (с их точки зрения), они думают о нем снова. Тогда они говорят: "Представьте себе, человек, купивший у меня мыло, оказался убийцей" (или, возможно, королем). Или, может быть, он заплатил за покупку фальшивой монетой. Каждое действие, так же как и любое слово, оказывает свое влияние и имеет свое место. Это положение лежит в основе бессистемной системы суфиев. Поэтому, как вы уже знаете из многих рассказов, суфий пребывает среди невообразимого множества событий и действий в состоянии внутренней осведомленности об их значении".
"Я могу понять, о чем вы говорите, — сказал юноша, — но не могу пережить это. Если это верно, то это, конечно, объясняет очень многое, например, некоторые оккультные явления, пророческий опыт или неудачные попытки большинства людей разгадать тайны жизни с помощью обычного размышления о них. Это может означать также, что человек, знающий о сложности окружающих его событий, может достичь той степени гармонии с ними, которая будет невозможна для остальных. Но для того, чтобы попытаться достичь этого, необходимо отказаться от своего прежнего знания. Я бы не смог сделать это™.
Шейх не добивался словесной победы и не стал заканчивать разговор "смертельным ударом"*. "Друг мой, один человек как-то поранил себе ногу и вынужден был пользоваться костылями. Они очень помогали ему при ходьбе и оказались пригодными также и для многого другого. Он научил пользоваться ими всех членов своей семьи, и постепенно они стали частью обычной жизни. С течением времени уже все стали стремиться приобрести себе костыли. Некоторые из них делались из слоновой кости, другие покрывались позолотой. Для обучения людей их использованию открывались школы, а на университетских кафедрах исследовались высшие аспекты этой науки. Без костылей продолжали ходить только очень немногие люди. Это считалось скандальным и нелепым. Ведь костылям можно было найти так много применений! Некоторые из этих людей предпринимали ответные действия, но были наказаны. Эти люди пытались доказать, что костылями можно пользоваться только иногда, по необходимости, или что то, что делалось с помощью костылей, можно было сделать и по-другому. К ним прислушивались немногие. Для того, чтобы преодолеть предвзятое отношение, некоторые из тех, кто мог ходить без костылей, начали веста себя совершенно не так, как это было принято в обществе. Но таких людей было все еще мало.
Когда выяснилось, что в результате использования костылей столь многими поколениями ходить без костылей могли уже очень немногие, большинство "доказало", что костыли были необходимы. Они говорили: "Вот человек. Попробуйте заставить его ходил» без костылей. Видите? Он не может™. "Но мы же ходим без костылей", — напоминали им оппоненты. "Это неверно, это просто ваша фантазия, — отвечали им калеки (калеки потому, что к этому времени они еше и ослепли, ибо не желали видеть)".
"Но эта аналогия не совсем точно соответствует данному случаю™, — сказал молодой человек.
"Разве есть аналогии, которые могут точно соответствовать реальным ситуациям? — спросил шейх. — Разве вы не понимаете, что если бы я мог легко и свободно все объяснить с помощью одного только рассказа, в нашем разговоре не было бы никакой необходимости. С помощью аналогии точно выразить можно только отдельные аспекты истин. К примеру, я могу дать вам прекрасный образец круглого диска, а вы с его помощью можете вырезать тысячи подобных дисков, каждый из которых будет точной копией всех остальных. Но всем известно, что круг только приблизительно можно считать круглым. Если увеличить его размеры в несколько сот раз, мы увидим, что он утратит форму правильной окружности".
"Это факт физической науки, а я знаю, что все научные законы верны только относительно. Но об этом говорит сама наука".
"И тем не менее вы ищете совершенную истину с помошью относительных методов "Да, но этим же занимаетесь и вы, потому что вы сами говорите, что символы и другие веши являются "мостами к реальности™, хотя сами они являются несовершенными".
"Разница между нами заключается в том, что вы пользуетесь только одним методом подхода к истине. Этого недостаточно. Мы
используем много различных методов и понимаем, что существует истина, воспринимаемая неким внутренним органом. Вы пытаетесь вскипятить воду, но не знаете, как это сделать. Мы кипятим ее, соединяя различные элементы — огонь, сосуд, воду".
"А как же насчет моего интеллекта?"*
"Ваш интеллект должен занять правильную позицию и определить свой собственный уровень, когда нынешняя неуравновешенность личности исчезает"*.
Когда посетитель ушел, кто-то попросил шейха: "Не могли бы вы прокомментировать эту беседу?"
Он ответил: "Если я буду комментировать ее, она потеряет свое совершенство".
Все мы чему-то научились в соответствии с состоянием каждого из нас.
Суфийское учение о сохранении равновесия между крайними точками является многозначным. Когда оно применяется к ученику. т. е. к способности человека научиться чему-либо от другого, оно означает, что человек должен освободиться от власти неправильного мышления, прежде чем начинает учиться. Наш будущий западный ученик должен понять, что он не может применять свои предположения о собственной способности к учению в той области, где он фактически не знает, что он пытается изучать. Единственное, что ему действительно известно, это то, что он в определенном смысле неудовлетворен. Все остальное — это его предположения о возможных причинах неудовлетворенности и попытки найти средство от болезни, диагноз которой поставил он сам, не удосужившись сначала спросить себя, имеет ли он способности к постановке диагноза.
Мы рассказали о конкретном событии, участником которого был человек с Запада, но такая форма мышления характерна не только для Запада. Точно так же другая крайность — желание полностью подчиниться воле мастера, которое считают характерной особенностью восточного ума, — тоже почти бесполезна. Искателю прежде всего необходимо достичь определенного равновесия между этими крайностями, и только потом можно будет сказать, что он приобрел способность к обучению.
Люди, склонные к подобным крайностям, узнают о своей способности научиться чему-либо, главным образом, благодаря наблюдениям за суфийским учителем и особенностями его поведения. Поскольку учитель также представляет определенный тип человека, его слова и поступки являются мостом между относительной неспособностью ученика и тем состоянием, в котором находится суфий. Едва ли хоть один человек из ста имеет хоть малейшее представление об этих двух требованиях. Если с помощью внимательного изучения суфийской литературы искатель начинает понимать, что значит быть учеником, его можно считать более удачливым.
Он может понять с помощью изучения суфийских материалов при условии, что он подготовлен к их чтению и перечитыванию и может заставить себя избегать автоматических ассоциаций, к которым приучают его ложные (и тому подобные) суфии. Одним словом, более чем вероятно, что он временно будет испытывать влечение к какой-либо более или менее правдоподобной школе, на жесткие принципы которой он сможет положиться.