ПОСЛЕДНИЙ БАРЬЕР

Путешествие Суфия

Вернутся в библиотеке

Вернутся на главную

эпилог

Рассудок бессилен в выражении Любви. Любовь одна способна открыть истину Любви и быть Возлюбленным. Путь наших пророков это путь Истины. Если ты хочешь жить, умри в Любви; умри в Любви, если ты хочешь оставаться живым.
Мевлана Джелаледдин Руми

Когда он отказался от мира настолько, что он даже не привязывается к нему ни за счет своего желания, ни в соответствии с побуждениями своей собственной личности, а лишь для того, чтобы исполнять повеления Господа, только тогда он получает приказ говорить с миром и устанавливать контакт с ним, потому что теперь в мире есть для него частица, от которой нельзя отказаться и которая не была создана для кого-то другого.
Абдул Кадир Гилани

Хамид велел мне сесть под оливковым деревом, рядом со старым пересохшим руслом реки, которое вело к морю. Весь день стояла жара, и перед тем, как спуститься на берег, мы провели раннее утро вместе, сидя во дворе. А теперь пришел полдневный бриз, шелестевший сухими листьями и закручивавший бурую пыль в спирали вокруг моих ног. Пели цикады, издавая продолжительные трели, которые заставляли меня вспоминать о холмах над Эфесом. Я мог почувствовать, где море заходило в бухточку в излучине речного дна. Именно там она должна быть сейчас, лежа на солнце со всеми остальными. Хамид и я пришли сюда с берега, чтобы вместе провести время, оставшееся до моего отъезда в Лондон. Мы мало говорили, умиротворенные сухими ленивыми звуками послеполуденного времени. Наконец, он повернулся ко мне.

— Есть еще один урок, который я должен преподать тебе, — сказал он. — В некотором роде он важнее, чем все остальные, но если ты еще не знаешь, о чем я собираюсь сказать тебе, ты не сможешь услышать то, что я скажу.

Он резко изменил манеру; он снова стал учителем, а я учеником. — Сядь прямо, — скомандовал он. — Твоя спина должна быть прямой, чтобы энергия могла течь свободно. Без свободного потока энергии твое понимание будет только частичным. Слова сами по себе являются лишь вуалями на истине. Если ты не пробудился, все, что ты сделаешь, это вновь разделишь себя. Понимание не приходит от чувств; понимание приходит от самого себя. Это бьющее через край знание, которое дается нам как акт милосердия, и к нему мы должны готовиться.

Сегодня мы вместе встретимся с Совершенным Человеком, который полюбил Господа настолько безупречно, что атрибуты Господа проливаются через него в мир безо всяких преград. До этого времени в наших разговорах и практиках мы занимались только работой, необходимой для того, чтобы приготовиться к путешествию. Сегодня ты испытаешь вкус самой работы.

Будь очень спокоен, твоя спина должна быть прямой, а дыхание расслабленным. Выбери в пространстве вокруг тебя воздух самого лучшего качества. Вдохни его глубоко, задержи на мгновение, а затем дай ему засиять из центра как свет. А теперь закрой глаза, и уведи свои чувства из внешнего мира...

Инициация, которую ты должен пройти, опасна. На дороге масса ловушек, поэтому ты должен верить мне абсолютно. Если ты не будешь верить, если ты утратишь отвагу, то я не смогу помочь тебе, и мы оба не сможем достичь нашей цели. Чрезвычайно важно, чтобы ты слушал то, что я говорю, и немедленно выполнял мои команды. Не раздумывай и не испытывай сомнений; и помни — нужно верить!

Сколько раз он повторял мне это? Однажды я подумал, что знаю, что такое вера, но когда начались испытания, я узнавал значение неудачи, неудачи в вере, снова и снова.

Так много нужно отбросить, и так много нужно отваги, чтобы верить абсолютно...

— Я хочу, чтобы ты представил, что ты идешь по тропинке в долине; перед тобой находится гора. На вершине, сидя перед пещерой, тебя ожидает Совершенный Человек. Ты поднимаешься по тропинке, каждым шагом ощущая землю под своими ногами. Земля теплая; сними свою обувь, чтобы тебе было легче ощутить. Обрати внимание на высокую траву по бокам тропинки... ты видишь бабочек, пьющих нектар с диких цветов? Ты слышишь насекомых? Наблюдай внимательно — что ты замечаешь, пока идешь? Теперь тропинка начинает взбираться на гору. Подъем крутой, и ты должен оставить долину позади тебя и начать подниматься.

Я заметил, что все изменилось, когда я ушел из долины. Ощущения стали совершенно иными. Вокруг меня сосны стремились к небу, стараясь добраться до света. В лесу было темно, солнце не просвечивало сквозь ветви деревьев. Шум ветра в ветвях был единственным звуком. На мгновение меня охватил страх, но потом я опять услышал голос Хамида.

— Продолжай идти — у тебя длинный путь впереди. Теперь не оборачивайся назад,

Я понимался по тропинке. Немного погодя я услышал шум воды слева от себя. Повернув в этом направлении, я вышел к нескольким водопадам, которые каскадом стекали с огромных серых камней. Внизу образовывался глубокий водоворот, крутящаяся спираль, затягивавшая все внутрь себя, а затем выбрасывавшая воду сверкающими потоками, которые неслись по камням во все стороны, образуя новые водовороты. Я присел и немного отдохнул, наблюдая и слушая. Неожиданно я понял, что вода живая! Каждый пузырек в пене, лопаясь, освобождал тонкую форму, каждая струя и каждый водоворот кричали мне: «Посмотри, ты видишь, кто я? Ты слышишь мои голоса?» Я видел, что вода наблюдает за мной. Не я смотрел на нее, а скорее, я понял, что она может видеть меня, я узнал, чем она была и что говорила. Я подумал, как же я мог прожить жизнь, глядя на стихии, и никогда не позволяя им увидеть себя, никогда не переворачивая пространство. Хамид начал говорить снова:

— Будь осторожен. То, что ты видишь, может увести тебя с пути, поскольку ее воля хочет вобрать тебя в себя. Ты видел, поэтому ты можешь понять и со временем приобрести власть над определенными аспектами энергии. И это все. А теперь глубоко вдохни; почувствуй себя очищенным стихией воды. Дай ей промыть все, и давай отправляться дальше.

На какое-то мгновение мой ум опять вернулся на берег. Звук шумящей воды заставил меня вспомнить о прибое на берету. Теперь она, возможно, лежит там, со своими друзьями, ее кожа стала такого же цвета, как и песок. Или, может быть, она плавает далеко за камнями.

Я поднялся с места, где я сидел, и пошел дальше. Воздух становился прозрачнее, и я мог видеть пятна солнечного света на тропинке и кое-где под деревьями. Деревьев становилось меньше; скоро я выйду из леса на гору.

— Хорошо. Ты увидел солнце сквозь деревья и его отражение в воде. Теперь я хочу, чтобы ты почувствовал солнце на твоей груди, когда последние деревья останутся у тебя за спиной. Почувствуй солнце, как будто в первый раз в жизни — или в последний. Такое солнце бывает рано утром, и оно согревает каждую твою частичку, распространяясь от центра твоей груди, по венам, к рукам и ногам, а затем по спине и к голове так, что твое тело оказывается полностью согретым. Это стихия огня, которая выжигает весь мусор, оставляя лишь чистый свет. Почувствуй, как тебя очищает огонь солнца.

Когда я расслабился в тепле солнечных лучей, я понял, что они тоже имеют сознание и голос, который можно услышать. Он отличался от голосов земли и воды, но он тоже говорил со мной и вел меня к себе. Почти сразу же я услышал звуки, зовущие голоса: «Зачем идти дальше? Что ты еще хочешь кроме этого Мы снова станем одним целым».

Я почувствовал, что все мое тело начало гореть, и во мне стало подниматься неведомое до этих пор желание, как будто пробудилась какая-то великая сила и теперь затягивает меня внутрь себя. Я почувствовал, как Хамид дергает меня за рукав: «Проснись! Пойдем. Ты пришел не за этим. Тебе были показаны эти три стихии, чтобы ты мог узнавать их и приобрести власть над этими аспектами природного мира и себя.

Теперь возьми меня за руку, потому что нам надо идти дальше».

Мы пошли вместе. Даже на расстоянии голоса взывали ко мне, но их притяжение становилось все меньше, и сознание начало возвращаться ко мне.

«Мы подходим к последней стихии, стихии воздуха. Ты должен быть очень осторожен, поскольку это самая мощная из стихий. В древних культурах ее силу часто почитали как божество, со своими законами и инициаци-ями. Сейчас ты пройдешь испытание, но я буду рядом. Не забывай верить, и все будет хорошо.

А теперь вообрази, что ты орел, сидящий на скале. Иди, подойди к ней. Позволь всем своим конечностям стать свободными, как у орла, расправляющего свои перья в утреннем воздухе. Немного подними свои руки, чтобы ты смог почувствовать ветер между руками и телом, и немного расставь свои ноги. Вдохни воздух. Дыши так, как ты еще никогда не дышал. Дай, чтобы тебя вдохнули! Позволь ветру вдохнуть тебя! Почувствуй, как ветер гуляет в твоем теле, между мускулами и связками, по венам, между каждым атомом...»

Я расслабился и попытался представить, что значит быть орлом на скале. Я ощутил присутствие силы — возможно, я мог парить на ветру! Я почувствовал, как ветер проходит сквозь меня, отделяя атомы от молекул, проходит по мышцам и связкам. Я уже больше не дышал, вдыхали меня! В то же время я ощутил волну головокружения и понял, что какая-то сила старается оторвать меня от скалы. Я пытался не утрачивать бдительности, но я не мог остановиться и начал проваливаться в глубокий сон. Я слышал голос Хами-да с большого расстояния, но его слова уносились звуками ветра, летевшего сквозь меня. Так легко было полететь сейчас, отдаться ветру. Это было прекрасно, так легко. Мне всегда хотелось летать над землей и океанами, парить на восходящих потоках, поднимаясь с ветром все выше и выше. И совсем не нужно было идти дальше...

В это мгновение я вздрогнул от искаженного крика множества голосов одновременно; кто-то тряс меня: «Ты не должен спать сейчас. Ты должен оставаться бдительным. Проснись! Проснись! Ветер пытается оторвать тебя от скалы. Ты пришел так далеко не за тем, чтобы теперь спать. Проснись!»

Собрав все силы, оставшиеся у меня, я пытался проснуться. Ветер все еще шумел сквозь меня, но мало-помалу я начал различать то, что было вокруг меня.

«Верь, держись всем, чем можешь. Покажи этой стихии, что ты узнал ее и когда-нибудь станешь ее повелителем. Тогда ветры станут твоими друзьями».

Я вернулся со скалы на тропинку.

«Теперь ты прошел через стихии; дальше ты пойдешь один. Впереди, над скалой, находится тот, для встречи с которым ты заехал так далеко».

Я почти забыл! Мастер был там, представитель Истины на земле. Но что теперь означала истина? Ничего не могло быть прекраснее, сильнее, чем стихии воздуха и огня, силы воды и земли.

«Иди, иди. Я был там; теперь моя задача приводить других, кто, как и ты, были подготовлены. Иди осознанно и смиренно. Он ждет тебя. Когда ты найдешь его, ты должен сесть в восьми футах перед ним. Я останусь здесь, но когда ты доберешься до него, ты будешь слышать мой голос, дающий тебе наставления. Делай то, что я буду говорить тебе, и не бойся».

Потом он остановился, и я пошел дальше один. Последняя часть подъема была крутая и сложная, и я ощутил страх; но это уже больше не был страх смерти, и даже не страх неудачи, а страх перед тем, что лежит за пределами необыкновенного, за пределами всего времени и пространства.

Я карабкался по скале. Мои ноги соскальзывали, и я помогал себе руками, чтобы поднять свое тело на несколько ярдов вверх. Шум моих ног, скользивших по камням, был единственным звуком. Во рту у меня пересохло. На другой стороне скалы находилась узкая расселина, через которую я должен был пролезть. Я старался осознавать каждым атомом моего существа, потому что я знал, что он был здесь. Держась руками за выступ скалы и прижавшись плечами к другой стороне расселины, я продвигался вперед.

Я ощущал его присутствие. В какое-то мгновение я был слишком испуган, чтобы пройти вперед и посмотреть на него. Но я слышал голос Хамида: «Иди. Делай то, что я говорю. Сядь в восьми футах перед ним. Все в порядке». Я уселся и долгое время не мог поднять глаза. Слезы катились по моему лицу, но не горькие слезы отчаяния, а слезы абсолютной радости и благодарности. Я взглянул перед собой. Мне показалось, что я смотрю на одно лицо, которое было множеством лиц; все кружилось вокруг него, но само лицо оставалось неподвижным. Его улыбка прогнала весь мой страх, и осталось только одно мгновение, в котором было заключено все, что когда-либо было, и все, что могло когда-либо быть.

«Ощути безупречную любовь, которая изливается от Нашего Мастера на тебя, любовь, разбивающую все иллюзии, любовь совершенно безусловную, любовь излечивающую и искупительную. Есть только Мастер и ты, и эта Абсолютная Любовь, проявляющаяся через него, чтобы заполнить каждую твою частичку».

Я почувствовал, как мое сердце открывается при этих словах. Я раньше не знал, что у любви есть звук, но это был звук любви, который, казалось, разбивал меня. Он не был похож ни на один из звуков на земле, но все же он вмещал все звуки. Ничто не могло противостоять его силе; каждая частичка моего существа вибрировала, резонировала вместе со звуком, который разворачивался и раскручивался из центра. Все было звуком, вращающимся и крутящимся, двигавшим планеты по их орбитам, проникающим в каждую молекулу и атом. То, что, по моему мнению, было моей смертью в нем, было затянуто вовнутрь звука и возвращено через него обратно к источнику жизни.

Потом я снова услышал голос Хамида: «Не засыпай, что бы ты ни делал. Ты должен быть осознающим как никогда.

Тебе позволили ощутить бесконечное присутствие любви. А теперь ощути свет Господа, льющийся от Мастера в тебя».

Медленно звук очистился, и я начал ощущать сияние чистого света, приходящего от него в меня, проникавшего в мое существо и увеличивавшего интенсивность. Сначала он пришел ко мне как цвета, мириады сверкающих цветов внутри этого одного света, как светлячки около океана. Каждый летел ко мне, врывался в меня, ослепляя. Это было настолько красиво, что я был захвачен этим.

«Не отворачивайся!» — последовала команда. Как только я услышал эти слова, цвета стали еще более яркими, а затем из множества цветов безукоризненный оттенок голубого озарил все вокруг. Это было так, будто он стал инструментом для голубого света, настолько яркого, что он затмил все другие цвета. УШЛО золото солнца, желтые и розовые оттенки рассвета, насыщенные красные, розовато-лиловые и зеленые. Остался только беспредельно голубой.

Я вспомнил слова: «Не отворачивайся», и откуда-то пришла мысль, что если иметь достаточно отваги и быть достаточно подготовленным, чтобы умереть, то из красоты цветов появится чистый белый свет, свет, позволяющий видеть цвета. Я путешествовал в течение долгого времени и теперь чувствовал, что могу принять этот свет. Я не хотел больше ничего.

С того мгновения, когда появилось желание, начали происходить изменения. Сначала голубой начал мерцать серебряными вспышками, которые сверкали невероятным блеском; а потом изнутри самого голубого света полилась ослепительная белизна. Казалось, что она исходит из центра всей жизни. Это был свет, более яркий, чем весь свет, который когда-либо можно было увидеть в этом мире. Я отдался ему, открылся ему, позволил унести из меня последние частицы прошлого, очищая меня до тех пор, пока во мне не осталось ничего от меня.

Голос Хамида дошел до меня издалека: «Для того чтобы что-то появилось в этом мире, необходимо, чтобы Божественная Сила пронизала все завесы, отделяющие нас от реального мира. Позволь этой силе наполнить тебя».

Я был очень спокоен и ожидал, ошеломленный всем тем, что происходило со мной. Потом, вероятно, сначала издалека, я услышал грохот, напоминавший гром в отдаленных горах. Грохот превратился в рев, и я приложил руки к ушам, чтобы уничтожить звук. Но потом я понял, что этот звук также шел изнутри меня и я никак не мог избежать его. Мне больше всего в мире хотелось тишины. Я посмотрел на Мастера, умоляя, но он был совершенно бесстрастен и безмятежен; сила звука просто шла через него. Наступил такой момент, когда мне показалось, что я не смогу выносить его больше, но сквозь рев пришел голос Хамида, твердый и спокойный. «Не бойся, — сказал он. — Немногим дается такая возможность. Ты только должен отдаться силе, которая все возвращает в существо, и останешься невредимым». Я опять раскрылся, позволяя уйти всему сопротивлению. Из звука возникло видение рождающихся миров, появление целых галактических систем, света, кристаллизирующегося в форму, и я услышал голос, говоривший мне: «Знай и понимай. Потому что когда мужчина или женщина совершают истинный акт подчинения, тогда рождается галактическая система, а человеческое существо находит свою истинную Личность, появляется вселенная. А теперь, когда ты видел и видели тебя, ты можешь ощутить покой, которого ты никогда не знал».

Когда видение исчезло, мне показалось, что я видел проблеск совершенства. Для меня стало возможным безоговорочно принять то, что есть, что было и что будет. Все было там. Не было ни начала, ни конца; Создатель и то, что он создал, были едины. Все находится в одном моменте. Все есть Он. В этом заключается секрет предопределения. Ничего никогда не происходило, поскольку все уже здесь.

Всеобъемлющее присутствие излучало покой, который действительно передал мне все понимание, и больше не было разделения. Он и я были едины, и покой, который я получал от Него, был внутри меня, в понимании Единства и Совершенства Господа. Казалось, что уже больше нечего делать. Оставалось только быть.

Долгое время я сидел на горе, глядя на него. В понимании нет времени. Земля вертелась, времена года приходили и уходили, мужчины и женщины рождались и умирали, появлялись миры, которые все проходили через пространство, в котором я сидел. Все мастера, святые и пророки всех времен появлялись на этой сцене, и как только они рассказывали свои истории, их поглощала вечность Бытия. В этом безупречном покое я понял, что все великие учителя выходили из этого присутствия Бытия и шли своей дорогой, как солнца и звезды, зарницы и дожди и нарождающиеся дети. Потом я услышал голос Хамида.

«Пора открывать глаза. Но приготовься тщательно, поскольку то, что ты увидишь, потрясет тебя. Это последнее испытание на данной ступени нашего совместного путешествия — последний барьер, который ты должен преодолеть.

Я хочу, чтобы ты медленно возвращал свое сознание в этот мир. Ты чувствуешь свое тело? Хорошо. Теперь осознай свое дыхание. Слушай биение своего сердца, почувствуй, как течет в жилах кровь. Немного подвигай пальцами. Почувствуй свое тело. Вдохни горный воздух, ощути вкус слюны во рту...»

Неожиданно я оказался в смятении. Я больше не находился в реальном мире, который ощутил, но я, кажется, не был и в том мире, который оставил в долине. Я слышал голос Хамида, но, пребывая в растерянности, я не знал, откуда он доносился. Я подвигал пальцами, сделал глубокий вдох. Я пытался все больше и больше осознать свое тело, сидящее здесь, на склоне горы.

«А теперь очень медленно открой глаза».

Неожиданно я понял, что я был совершенно один. Вокруг не было никого!

Я снова закрыл глаза и попытался понять. Я спал? Где я был? Где был Хамид? Где был Мастер, которого Хамид называл «Совершенным Человеком»? Я был совершенно один, около пещеры на склоне горы.

Не было никого, не было даже камня, на котором он сидел. Передо мной была пещера. За моей спиной расстилалась долина и тропинка, по которой я карабкался, чтобы добраться до этого места. Некоторое время я не осмеливался повернуть голову; я мог только попытаться зрением ощутить, что происходило.

— Теперь повернись и посмотри на долину. Ну, давай! Повернись сейчас же. Повернись. Медленно я повернулся назад.

— Посмотри на долину. Это твой мир. В долине находятся все те люди, которые ждут, чтобы взобраться эту на гору и узнать Истину. А теперь у тебя есть последнее задание. В качестве акта посвящения себя этому миру ты должен, наконец, подчинить свою собственную жизнь жизни служения.

На горе не было никакого Мастера. Это была игра воображения, и все же это так — до тех пор, пока мы не начнем любить Господа безупречно, мы не сможем узнать любовь. Любовь приходит в жизнь с тобой, когда ты отдаешься Господу настолько, что остается только Он и возможность стать совершенным человеком. Все, что тебе когда-либо нужно было знать, находится здесь, в тебе. Как только ты умираешь для себя, ты вновь рождаешься в вечности, в которой все, что когда-либо было или будет, ждет своего освобождения, чтобы принести жизнь умирающему человечеству. Это ужасающая, но единственно подлинная свобода. Еще раз я огляделся. Вокруг не было никого, никакого движения в пыли тропинки, ни камня, на котором он сидел. Я был один.

Я дышал медленно и тихо, наблюдая за вдохами и выдохами. Моя спина болела в том месте, где я ободрал ее о жесткую кору оливкового дерева. Мои ноги затекли и потеряли всякую чувствительность. Должно быть, я сидел достаточно долго. Сцена изменялась. По долине, вытянувшейся передо мной, шло старое высохшее русло реки, извивавшееся на своем пути к морю. Цикады свистели в оливковой роще, и мне казалось, что в отдалении я могу различить шум прибоя на берегу.

Потом я почувствовал руку на своем плече и взглянул на Хамида. Его глаза были полны любви и доверия. Он улыбнулся.

— Пойдем, Решад, — сказал он, — нам надо идти домой. Они будут ждать нас.